Марк твен приключения тома сойера и гекльберри финна большой сборник. Приключения тома сойера Том сойер 30 глава краткое содержание

Глава 30

Заря воскресного утра чуть занималась, когда Гек взобрался на холм и тихонько постучался в дверь старого Валлийца. Обитатели еще спали, но это был сон, как говорится, вполглаза, вследствие ночного волнения. Из окна послышался оклик.

– Пожалуйста, впустите! Это только Гек Финн!

– Перед этим именем эта дверь готова отвориться и днем и ночью, паренек! Добро пожаловать!

Странные были эти слова для слуха мальчика, и самые приятные, какие он когда-либо слыхал. Он не помнил, чтобы заключительное приветствие когда-либо раньше произносилось в его адрес.

Дверь быстро отворилась и впустила его. Геку предложили сесть, а старик и его рослые сыновья живо оделись.

– Ну, голубчик, ты, я думаю, порядком голоден. Завтрак поспеет, как только солнце взойдет, – горячий завтрак, будь покоен. Я с ребятами ждал тебя вчера ночевать.

– Я до смерти перепугался, – сказал Гек, – и убежал. Убежал, когда вы начали стрелять, и мили три отмахал. А теперь пришел узнать, что там случилось; я так рано пришел потому, что боялся наткнуться на тех чертей, хотя бы и убитых.

– Да, бедняга, оно и по лицу видно, что ты беспокойную ночь провел – ну, да вон постель; отдохнешь, когда позавтракаешь. Нет, паренек, они не убиты, к сожалению. Видишь, мы знали, где их изловить, по твоему рассказу, подкрались на цыпочках шагов на пятнадцать – темно было между кустами, как в погребе. Только вдруг захотелось мне чихнуть. Надо же случиться такой подлости! Удерживался как мог, да ничего не поделаешь – не выдержал и чихнул. Шел я впереди, с пистолетом наготове, и когда чихнул, мошенники задали стрекача; я крикнул: «Пали, ребята!» – и сам выстрелил в ту сторону, где слышались шаги. Ребята тоже выстрелили. Но те давай Бог ноги, мошенники, а мы за ними по лесу. Я думаю, мы их и не ранили. Они отстреливались, но пули просвистели мимо, никого не задев. Когда их стало не слышно, мы прекратили погоню, вернулись домой, и я разбудил констеблей. Они собрали милицию, отрядили караул на берег, а как только рассветет, шериф устроит облаву в лесу. Мои ребята тоже пойдут. Ты бы нам описал этих мошенников – это здорово поможет. Правда, ты ведь не мог их разглядеть в темноте?

– О, нет, я разглядел еще в деревне и следил за ними.

– Отлично! Опиши же их, милый, опиши!

– Один из них глухонемой Испанец, что был здесь раза два, а другой оборванец, смотрит волком.

– Довольно, паренек, мы знаем этих людей. Я на днях встретил их в лесу за домом вдовы; они удрали, завидев меня. Ступайте, ребята, к шерифу, расскажите ему, а позавтракаете уже после.

Сыновья тотчас отправились. Когда они выходили из комнаты, Гек вскочил и крикнул:

– Только, пожалуйста, не говорите никому, что это я вас надоумил! Пожалуйста!

– Хорошо, если ты так хочешь, Гек; но тебя только похвалят за такой поступок.

– Ох, нет, нет! Прошу вас, не говорите.

Когда молодцы ушли, старик сказал:

– Они никому не скажут, и я не скажу. Но почему ты не хочешь, чтобы об этом узнали?

Гек, не пускаясь в долгие объяснения, сказал, что ему уже многое известно об одном из этих людей и ни за что на свете не хочется, чтобы тот узнал, что ему что-нибудь известно, а то он непременно убьет его.

Старик еще раз обещал хранить тайну и прибавил:

– Почему же тебе вздумалось следить за этими молодцами, парень? Разве у них был вид подозрительный?

Гек молчал, придумывая осторожный ответ, потом сказал:

– Видите ли, я ведь пропащий малый, по крайней мере, все это говорят, да и мне самому сдается; и долго иной раз не сплю, думаю об этом и гадаю, как бы выбраться на хорошую дорогу. Так и в эту ночь было. Я не мог заснуть и бродил по улицам, думая об этом; забрел к старому кирпичному складу, что за «Таверной Трезвости», и присел у стены, чтобы еще подумать хорошенько. Вот вижу, идут мимо меня эти два молодца и что-то тащат под мышкой, наверное, думаю, краденое. Один курил, а другому тоже захотелось; вот они остановилсь прямо против меня, сигары вспыхнули и осветили их лица, и я увидел, что тот, который больше, глухонемой Испанец; я узнал его по седым бакенбардам и пластырю над глазом; другой же был угрюмый черт в лохмотьях.

– Неужели ты и лохмотья рассмотрел при свете сигары?

Гек на минуту смутился. Потом сказал:

– Не знаю, кажется, да.

– Пошел за ними – да. Так и было. Я хотел посмотреть, что они затеяли, – они так крались. Я шел за ними до самого дома вдовы, тут остановился и услышал, как оборванец просил за вдову, а Испанец клялся, что испортит ей лицо, как я рассказывал вам и вашим…

– Как?.. Глухонемой говорил все это?

Гек всячески старался, чтобы у старика не могло явиться и тени подозрения насчет того, кто этот Испанец, но язык, видно, решился втянуть его в беду, несмотря на все усилия. Он попробовал вывернуться, но старик не спускал с него глаз, и он только завирался все больше и больше. Наконец Валлиец сказал:

– Паренек, не бойся меня, я ни за что на свете не трону волоска на твоей голове. Нет, я заступлюсь за тебя, – заступлюсь за тебя. Этот Испанец не глухонемой; ты проговорился нечаянно; теперь уж ничего не поделаешь. Ты что-нибудь знаешь об этом Испанце, чего не хочешь говорить. Доверься мне и расскажи, что знаешь, и положись на меня – я тебя не выдам!

Гек с минуту смотрел в честные глаза старика, потом нагнулся к его уху и шепнул:

– Это не Испанец, это индеец Джо!

Старик чуть со стула не свалился. Спустя минуту он сказал:

– Теперь все ясно. Когда ты толковал о надрезанных ушах и вырезанных ноздрях, я думал, признаться, что это твои прикрасы, потому что белые люди так не мстят. Но индеец! Это совсем другое дело.

За завтраком разговор продолжался, и старик рассказал между прочим, что, прежде чем ложиться спать, он взял фонарь и осмотрел вместе с сыновьями двор и местность по соседству, нет ли где следов крови. Но крови не заметили, а нашли большую связку…

Если бы слова были молниями, они не могли бы вылететь с большей быстротой и внезапностью из побелевших губ Гека. Глаза его расширились, и, затаив дыхание, он ждал ответа. Старик тоже остолбенел и смотрел на него, вытаращив глаза – три секунды – пять секунд – десять секунд – затем ответил:

– Разных воровских инструментов… Но что это с тобой?

Гек почти упал на свое место, глубоко вздыхая и чувствуя бесконечную признательность. Валлиец посмотрел на него серьезно, с любопытством, потом сказал:

– Да, воровских инструментов. Тебя это, кажется, очень обрадовало. Но что ж ты так встревожился? Что ж бы мы могли найти, по-твоему?

Гек опять попал впросак; пытливый взгляд был устремлен на него, и он дорого бы дал за подходящий ответ. Но ничего не приходило в голову, а пытливый взгляд буравил его все глубже и глубже. Ему подвернулся бессмысленный ответ, разбирать было некогда, и он ляпнул наудачу, слабым голосом:

– Может быть, учебники воскресной школы?

Бедный Гек был чересчур расстроен, чтобы улыбнуться, но старик так и затрясся от веселого и громкого хохота и сказал в заключение, что такой смех чистые деньги, потому что действует лучше всякого лекарства. Затем он прибавил:

– Бедняга, ты совсем бледный и измученный, никуда не годишься. Не мудрено, что ты маленько с толку сбился и завираешься. Ну, да это пройдет. Ложись-ка да отдохни, и встанешь, как встрепанный.

Геку досадно было думать, что он так опростоволосился и проявил такое подозрительное волнение, так как он оставил мысль о том, что вещи, захваченные мошенниками из таверны, были сокровищем, когда подслушал их разговор перед домом вдовы. Но все-таки он думал, что это не сокровище, а наверное не знал; так что сообщение о найденной связке захватило его врасплох и лишило самообладания. Вообще же он был доволен этим маленьким эпизодом, так как теперь уже наверное знал, что эта пачка была не та, и душа его вполне и совершенно успокоилась. По-видимому, значит, все шло хорошо. Сокровище до сих пор остается в номере втором; людей этих поймают и засадят сегодня же, а ночью они с Томом заберут золото без всякой помехи.

Едва успели позавтракать, как раздался стук в дверь. Гек поспешил спрятаться, так как не хотел, чтобы могли заподозрить хоть отдаленную связь его с этим происшествием. Валлиец впустил нескольких дам и джентльменов, в том числе вдову Дуглас, и заметил, что толпы граждан взбирались на холм посмотреть место происшествия. Стало быть, весть уже распространилась.

Валлиец должен был рассказать ночную историю своим посетителям. Вдова стала выражать свою благодарность за спасение.

– Ни слова об этом, сударыня. Есть другое лицо, которому вы больше обязаны, чем мне и моим сыновьям, но оно не разрешило мне назвать его имя. Не будь его, и нас бы там не было.

Разумеется, это вызвало любопытство, заставило почти забыть о самом происшествии, но Валлиец предоставил ему грызть присутствующих, а затем и весь поселок, наотрез отказавшись выдать тайну. Когда все было узнано, вдова Дуглас сказала:

– Я читала в постели и заснула над книгой так крепко, что ничего не слышала. Почему вы не вошли и не разбудили меня?

– Мы решили, что в этом нет надобности. Нельзя было ожидать, что эти молодцы вернутся, да и инструментов у них не осталось, – какой же был смысл будить вас и пугать до смерти. Мои три негра сторожили ваш дом до утра. Потом вернулись домой.

Заходили новые посетители, так что историю пришлось рассказывать и пересказывать в течение двух часов.

Во время вакаций не было занятий в воскресной школе, но в церковь все сошлись рано в это воскресенье. Толковали о сенсационном событии. По слухам, еще не удалось напасть на след мошенников.

По окончании проповеди супруга судьи Татчера протискалась к мистрис Гарпер, двигавшейся с толпою по проходу, и спросила:

– Неужто моя Бекки до сих пор не проснулась? Я, впрочем, так и думала, что она устанет.

– Ваша Бекки?

– Да (с недоумевающим взглядом). Ведь она у вас ночевала сегодня?

– И не думала.

Мистрис Татчер побледнела и опустилась на скамью как раз в ту минуту, когда тетка Полли, весело болтая с какой-то приятельницей, подошла к ней. Тетка Полли сказала:

– Доброго утра, мистрис Татчер. Доброго утра, мистрис Гарпер. Запропастился куда-то мой мальчишка. Должно быть, Том ночевал у которой-нибудь из вас и побоялся прийти в церковь. Задам я ему.

Мистрис Татчер слабо покачала головой и побледнела еще сильнее.

– Он не заходил к нам, – сказала мистрис Гарпер, тоже начиная беспокоиться. Тетка Полли заметно встревожилась.

– Джо Гарпер, видел ты Тома сегодня утром?

– Когда ты видел его в последний раз?

Джо попытался вспомнить, но не мог ответить с уверенностью. Выходившие из церкви стали останавливаться. Пробежал шепот, тайная тревога сообщилась всем. Принялись расспрашивать детей и молодых учителей. Оказалось, что никто не заметил, были ли Том и Бекки на пароме, когда возвращались домой; было уже темно; никому и в голову не пришло, что они могут отсутствовать. Наконец какой-то молодой человек брякнул, что они, как видно, остались в пещере. Мистрис Татчер упала в обморок; тетка Полли залилась слезами и стала ломать руки.

Тревога передавалась из уст в уста, из группы в группу, из улицы в улицу, и через несколько минут колокол бешено звонил и деревня оказалась вся на ногах. Происшествие на Кардижском холме отошло на задний план, разбойники были забыты; седлались лошади, снаряжались лодки, паром готовился к отплытию, и не прошло получаса с обнародования страшной вести, как двести человек спешили к пещере сухим путем и водою.

Весь день поселок казался пустым и вымершим. Женщины навещали мистрис Татчер и тетку Полли и пытались утешить их. Они плакали вместе с ними, и это было лучше всяких слов.

Всю томительную ночь напролет в деревне ждали известий, но когда наконец забрезжило утро, пришло только требование: «Пришлите еще свечей и съестного». Мистрис Татчер почти помешалась, тетка Полли тоже. Судья Татчер присылал из пещеры обнадеживающие вести, но они не внушали бодрости.

Старик Валлиец вернулся утром, закапанный салом, перепачканный глиной и почти выбившись из сил. Он нашел Гека все еще в постели и в горячечном бреду. Врачи были в пещере, и за больным ухаживала вдова Дуглас. Она говорила, что сделает для него все, что может, потому что хорош ли он, плох или так себе, он во всяком случае Божье созданье, а никаким Божьим созданием не следует пренебрегать. Валлиец сказал, что в Геке есть кое-что хорошее, а вдова ответила:

– Не сомневайтесь в этом. Это печать Божия. Он никогда не снимает ее. Никогда. Налагает ее на каждое создание, выходящее из Его рук.

Задолго до полудня группы усталых людей начали возвращаться в деревню, но более крепкие из жителей продолжали поиски. Узнано было только, что пещеру обыскали далеко за пределами известной части, что осмотрели каждый уголок, каждую трещину, что если бы кто-нибудь блуждал в этой части пещеры, он не мог бы не заметить огней, мелькавших по переходам, не мог бы не услышать криков и пистолетных выстрелов, отголоски которых далеко разносились по угрюмым галереям.

В одном месте, далеко от района, обыкновенно посещаемого туристами, были найдены написанные свечной копотью на стене имена «Бекки» и «Том», тут же валялась засаленная ленточка. Мистрис Татчер узнала ленточку и рыдала над ней. Она говорила, что это последнее, что ей осталось на земле от ее ребенка, и что эта ленточка для нее дороже всего остального, потому что она дольше всего была при девочке, пока та еще оставалась в живых. Рассказывали, что иногда ищущие замечали вдали свет, и тогда радостный крик оглашал своды, люди со всех сторон спешили на шум. Но всякий раз наступало горькое разочарование: детей не оказывалось, это была свеча кого-нибудь из ищущих.

Тоскливо сменились три ужасных дня и ночи, и безнадежное уныние овладело деревней. Все как-то потеряли интерес к чему бы то ни было. Даже случайное открытие тайного склада водки у хозяина «Таверны Трезвости» почти не тронуло публику, при всей поразительности этого факта. В один из светлых промежутков Гек уловил какой-то разговор о таверне и наконец спросил, смутно опасаясь чего-то скверного, не было ли что-нибудь найдено в «Таверне Трезвости» за время его болезни.

– Да, – сказала вдова.

Гек приподнялся на постели и дико уставился на вдову.

– Что?.. Что найдено?

– Водка! Таверну закрыли за это. Ляг, дитя, как ты меня напугал!

– Скажите мне только одно, только одно, пожалуйста! Это Том Сойер нашел?

– Полно, полно, дитя, полно! Я же сказала, что тебе не следует говорить. Ты очень, очень болен!

Значит, ничего, кроме водки, не нашли; кабы нашли золото, так тут бы гвалт поднялся. А сокровище-то пропало – пропало навсегда. Только чего же она плачет? Странно, что она плачет.

Эти мысли смутно проносились в голове Гека и так утомили его, что он заснул. Вдова же думала:

– Ну вот, заснул, бедняжка. Том Сойер нашел! Ах, если бы кто-нибудь нашел Тома Сойера. Да уж мало у кого осталось надежды да и силы, чтобы продолжать поиски.
Твен М.

скачать

Аудио повесть для детей известного американского писателя XIX века Марка Твена "Приключения Тома Сойера", глава 30 - Том и Бекки в пещере.
"В воскресенье утром, чуть только стала заниматься заря, Гек в потемках взобрался на гору и тихонько постучался к старику валлийцу... - Я пришел разузнать насчет этого дела..." Старик встретил его очень уважительно, понял, что мальчик устал и напуган. Маленького бродягу накормили и уложили спать. Днем Гек серьезно заболел. За ним ухаживала вдова Дуглас.
Утром, весь городок обсуждал жуткое событие около усадьбы вдовы Дуглас. Выходя из церкви встретились миссис Тэчер и миссис Гарпер. Выяснилось, что Бекки не ночевала у Гарперов. Тут и тетя Полли подоспела с вопросом о своем Томе. Оказалось, что никто не знал наверняка плыли ли Том и Бекки обратно на пароходе. Один юноша предположил, что может дети остались в пещере. "...Через пять минут уже трезвонили во все колокола, и весь город был на ногах! Происшествие на Кардифской горе мгновенно показалось ничтожным, грабители сразу были забыты. Седлали лошадей, отвязывали лодки. Послали за пароходиком... около двухсот человек направлялись уже и по реке, и по суше к пещере... во время поисков, замечали вдали какой-то мерцающий свет и... кидались в ту сторону,.. но увы,.. они находили не детей, а кого-нибудь из своих... Так прошли три страшных дня и три страшные ночи..."

«Приключения Тома Сойера» краткое содержание по главам

Главы 1, 2 «Том Сойер» кратко

Нет ответа.

Нет ответа.

Удивительно, куда мог деваться этот мальчишка! Том, где ты?

Это старенькая тетя Полли зовет оставшегося на ее попечении озорника Тома. Проказник в это время в чулане поедает варенье. Тетя уже собралась отстегать его за это прутом, но мальчишка отвлек ее внимание, перемахнул через забор и удрал.

Тетя любит и даже балует сына своей покойной сестры, однако церковь говорит ей: «Кто жалеет розги - тот губит ребенка».

Тома надо наказать - заставить в праздник работать. А то ведь совсем распустится!

Том в школу не ходил, а весело провел время, купаясь. Его выдает сводный младший брат Сид - послушный мальчик, ябеда и тихоня. Том убегает и бродит по городку до самого вечера, с удовольствием задираясь с другими мальчишками.

На следующее утро тетя все-таки изловила Тома и заставила его белить почти тридцатиметровый высокий забор. Изобретательный мальчишка пытается уговорить сделать эту работу маленького раба - чернокожего Джима, но тот очень боится «старой миссис».

Внезапно Тому пришла в голову блестящая мысль: он притворился, что для него белить забор - одно удовольствие. Окрестные мальчишки подходили подразнить и его и… выкупали право побелить хоть немного за ребячьи сокровища: алебастровые шарики, пищалки, недоеденные яблоки… И даже дохлую крысу с привязанной к ней веревкой, чтобы было удобнее вертеть.

Главы 3-5 «Том Сойер» кратко

Том предъявляет работу тете Полли. Старушка не верит своим глазам. Она вручает Тому награду - яблоко и читает проповедь о том, что кусок, заработанный своим трудом, куда слаще. В это время Тому удается незаметно стянуть пряник.

Мальчишка с позволения тети отправляется гулять. На площади две мальчишеских «армии» устраивают бой. Команда под предводительством Сойера одерживает победу. Довольный, победитель отправляется домой.

Проходя мимо одного дома, он видит незнакомую девочку - прелестное золотоволосое и голубоглазое создание «в белом летнем платьице и вышитых панталончиках». Мысль о прежней «любви» - Эмили Лоуренс - мгновенно улетучивается, Том влюбляется в незнакомку. Он начинает выкидывать всякие нелепые штуки - «фигуряет». Девочка замечает его усилия и на прощанье кидает через забор цветок маргаритки. В душе мальчика расцветают невероятные мечты-

Дома тетя Полли наказывает Тома за сахарницу, разбитую Сидом. Любящая тетушка тут же раскаивается, но не хочет показать этого, чтобы не разбаловать мальчишку. Том дуется в углу, развлекаясь мыслями и том, как он умрет и как все будут безутешны.

Вечером юный влюбленный бродил под окнами незнакомки, пока служанка не окатила его водой.

Если суббота была полным приключений выходным, то в воскресенье следовало отправляться в воскресную школу, где маленькие американцы изучали Библию и Евангелие. По просьбе двоюродной сестры Мэри Том усердно зубрит задание и получает за это от нее подарок: перочинный ножик. Ножик, правда, тупой, но старательный мальчик умудряется изрезать им весь буфет.

В церкви Сойер видит «ту самую» девочку. Это Бекки Тэтчер, дочь судьи. Чтобы поразить ее, он решает претендовать на Библию. Эту книгу дают за безукоризненное знание религиозных текстов. За выученные стихи дают желтые, красные и синие билетики - соответственно количеству выученного. Том путем хитрого обмена собирает нужное количество билетов и ему торжественно вручают Священное Писание. Это означает, что на некоторое время Сойер станет местной знаменитостью!

Однако судья Тэтчер вздумал задать герою дня самый простой вопрос - и Том позорно провалил эту экзаменовку!

На церковных службах Том всегда чрезвычайно томится, придумывая себе развлечения вроде ловли мух или случайно залетевших жуков. Сойер исполнен презрения к примерному мальчику, у которого даже - вы только подумайте! - есть носовой платок.

Главы 6-8 «Том Сойер» кратко

Утром Том пытался притвориться больным, чтобы не идти в школу, но номер не прошел. Тетя вырвала ему шатающийся молочный зуб и отправила учиться.

По дороге Том разговаривает с сыном местного пьяницы Гекльберри Финном. Все матери городка ненавидят оборванца Гека, все мальчишки обожают эту вольную птицу. Гек хвастается своим последним приобретением - дохлой кошкой, при помощи которой он собирается нынче ночью сводить бородавки. Мальчишки очень суеверны: они верят в заговоры, колдовство, ведьм и порчу.

На вопрос учителя, почему Том в очередной раз опоздал, мальчик не выкручивается, а честно отвечает:

Остановился поболтать с Геком Финном!

За такую дерзость Сойера в наказание усаживают «с девочками». А ему только того и надо - ведь единственное свободное место в ряду девочек - рядом с Бекки Тэтчер. Том угощает Бекки Тэтчер персиком, проявляет различные знаки внимания и в конце концов пишет на грифельной доске «Я вас люблю».

Учитель награждает его за невнимание жестокой поркой и отправляет опять в ряд мальчиков. Такая же порка достается озорнику и за то, что он устраивает с соседом по парте Джо Гарпером «гонки клопа» на парте.

Но Тому к поркам не привыкать. Зато во время большой перемены он успевает еще раз объясниться Бекки в любви, уговорить ее на помолвку и поцелуй. Теперь они жених и невеста.

Том утверждает, что это очень весело, и некстати ударяется в воспоминания: «Вот когда мы с Эми Лоуренс…»

Ох, зря он это сделал!

Так, значит у тебя уж была невеста? - вскричала Бекки.

И влюбленные, не успев порадоваться помолвке, уже поссорились.

Вместо того чтобы идти в школу, Том побрел в лес мимо стоящей на вершине Кардифской горы усадьбы вдовы Дуглас. В лесу Том ударился в мечты, представляя себя то героическим солдатом, то индейским вождем. Наконец он окончательно решил стать пиратом - Черным Мстителем Испанских морей.

К Тому присоединяется Джо Гарпер и мальчики с увлечением играют в Робин Гуда, утверждая, что желали бы лучше на один год сделаться благородными разбойниками Шервудского леса, нежели президентами Соединенных Штатов на всю жизнь.

Главы 9, 10 «Том Сойер» кратко

Ночью Том и Гек отправляются на кладбище, чтобы на свежей могиле старика Вильямса произвести для сведения бородавок некие манипуляции с дохлой кошкой. Мальчики боятся мертвецов и ведьм. Но опасность возникает совсем с другой стороны. На кладбище у свежей могилы появляется странная троица: старый пьяница Мэфф Поттер, индеец Джо (крайне подозрительная личность) и молодой доктор Робинсон. В те далекие времена религия запрещала медикам заниматься анатомией, вскрывая трупы. Врачи, чтоб совершенствоваться в своей профессии, были вынуждены тайно нанимать гробокопателей, - медикам же было нужно знать, как устроен человеческий организм. Между сообщниками возникает ссора, спровоцированная индейцем Джо, у которого старые счеты с отцом доктора. Мэфф Поттер бросается индейцу на помощь. Доктор, обороняясь, обрушивает на голову пьяницы тяжелую могильную доску. Поттер падает без сознания. Индеец убивает доктора ножом и вкладывает окровавленное оружие в руку Мэффа. Джо внушает очнувшемуся пьянице, что он - убийца.

Всю эту сцену из укрытия наблюдают перепуганные мальчики. Они клянутся друг другу никому не проболтаться о том, что видели. Мстительность индейца они увидели собственными глазами.

Утром тетя Полли наказывает племянника за ночную отлучку потоком слез и жалоб. Это куда страшнее, нежели порка. Том искренне кается, плачет, просит прощения. Тетка несколько смягчилась, но Том знал, что прежнего доверия к нему нет.

Главы 11-18 «Том Сойер» кратко

Жители городка (давно пора сказать, что он называется Сент-Питерсберг) возмущены убийством доктора. Толпа на кладбище видит Мэффа Поттера. Несчастного растерянного пьяницу бросают в тюрьму.

Тома мучает совесть: он ведь знает, кто убийца. Да еще и Бекки Тэтчер перестала ходить в школу. Мальчик впал в уныние, перестал радоваться жизни. Тетка с энтузиазмом принялась его лечить: ванны, обливания… Но Том был по-прежнему мрачен. Тогда тетка испробовала новый «болеутолитель». Тому лекарство пришлось не по вкусу. Он не принимал этот «жидкий огонь», а «лечил» им щель в полу. А однажды из шалости влил ложечку в пасть кота. Кот заметался, запрыгал на шторы и устроил в доме настоящий кавардак. Тетка догадалась о том, что произошло. Она возмутилась:

Как не стыдно так издеваться над животным?

А надо мной можно? - парировал Том.

Тетка была пристыжена.

Том исправно ходит в школу. Наконец является и Бекки. Но она подчеркнуто пренебрежительна.

Обиженные на жестокую судьбу и своих домашних, Том Сойер и Джо Гарпер решают организовать пиратскую шайку. К ним присоединяется Гек Финн. Ребята уплывают на плоту по реке, жгут костры, мечтают - как научил их начитавшийся приключенческой литературы Том - о драгоценностях и прекрасных пленницах. Мальчики сами толком не знают, кто такие пираты и как именно будут «выкупать» пленниц-красавиц. Маленькие беглецы разбивают лагерь на острове, купаются, играют… По реке плывет пароход. Ребята понимают, что люди на пароходе ищут утопленников. Кто же утонул? Том догадывается:

Совесть мучит мальчиков. Том на куске коры пишет некую записку и, покинув спящих приятелей, украдкой возвращается в городок и посещает родной дом. Ему удается пробраться в дом тети Полли незамеченным. Он слышит разговор тети Полли с миссис Гарпер. Женщины оплакивают погибших, плач подхватывает и Мэри. Только Сид пытается вставить ехидное словцо, но заплаканные женщины обрывают его. Тома осеняет «блестящая идея». Он покидает родной дом и возвращается на остров.

Пиратам на воле становится все скучнее. От скуки они начинают учиться курить. Джо Гарпера и Тома Сойера с непривычки тошнит, и они отправляются в кусты «искать пропавший ножик». Гроза заливает лагерь. Однако некоторые продукты удается спасти - и ребята рады этому. Том открывает приятелям свою «блестящую идею». Беглецы являются в церковь… на свои собственные похороны. Появление «утопленников» очень эффектно. Все сначала растеряны, потом славят Господа веселым пением.

В этот день Том получил столько тумаков и поцелуев, что неизвестно в чем больше - в тумаках или поцелуях - выражалась любовь тетушки. Впрочем, вскоре старушка начинает упрекать Тома: он пренебрег ее чувствами, ее здоровьем. Том рассказывает свой «вещий сон» - о посещении им родного дома, о разговорах и слезах тетушки и матери Джо Гарпера. Также он рассказывает о записке на коре, которую хотел оставить: «Мы не умерли, а только убежали и стали пиратами…»

Тетушка растрогана, ведь то, что снится человеку - то у него и в душе.

В школе Том и Джо стали героями. Только Бекки Тэтчер не обращает на него внимания. На перемене она рассматривает картинки в книжке со щеголем Альфредом - назло Тому. Том - ей в отместку - прогуливается с наивно щебечущей Эмми Лоуренс. Тома и Бекки терзают приступы жгучей детской ревности.

В конце концов Том прогоняет ничего не понимающую Эмми, а Бекки - Альфреда. Для того чтобы отомстить, Альфред заливает чернилами учебник Тома. Бекки видит это, но решает молчать.

Главы 19, 20 «Том Сойер» кратко

Тетя Полли упрекает Тома: он опять солгал ей. «Вещий сон» был всего лишь подслушанным разговором! Том, как кажется тете, всего лишь решил посмеяться над ней. Однако в кармане куртки мальчика она находит письмо - и плачет уже светлыми слезами прощения. Мальчик, пусть непослушный и озорной, любит свою старую тетку!

А в школе Тома ждут новые неприятности. Учитель задает ему порку за учебник, залитый чернилами. Порка для Тома - дело обычное. Он отрицает свою вину только «для порядка», думая, что вдруг и в самом деле, расшалившись, опрокинул чернила на учебник.

А с Бекки произошла совсем ужасная история: она обнаружила, что ящик стола учителя мистера Доббинса не заперт! А в столе хранилась таинственная книга, которую учитель читал во время контрольных. Понятно, Бекки была любопытна. Она открыла ящик. Книга называлась «Анатомия». Там была раскрашенная фигура человека. Бекки заинтересовалась. Но тут на книгу упала чья-то тень… Конечно, это был Том Сойер! Беки вздрогнула и разорвала страницу книги. Она уверена, что Том донесет на нее. Позор! Позор! Ее ни разу не секли в школе!

Том не понимает, какой, собственно, позор в порке. Подумаешь! Эти девчонки такие неженки…

Учитель приходит в страшный гнев и начинает допрос:

Кто разорвал книгу?

Том видит, что Бекки вся дрожит, не в силах скрыть правду. Тогда он выскакивает с признанием:

Это сделал я!

Восторженная любовь в глазах Бекки вознаградила Тома за новую, еще более жестокую, порку и за двухчасовое «заточение» в школе после уроков. Он знал, что благодарная девочка будет ждать его освобождения…

Главы 21-28 «Том Сойер» кратко

Учитель Доббинс перед каникулами все больше лютует, выискивая малейшие поводы для наказания. В головах учеников созревает план мести… Накануне выпускного экзамена (он же - демонстрация всех талантов школы) маленькие шалуны сговорились с учеником живописца. У этого живописца учитель столовался и - что греха таить! - был пристрастен к алкогольным напиткам. Когда Доббинс, подвыпив, заснул, ученик сделал «эту шутку».

На экзамене, во время утомительных выступлений, учитель задремал. И тут из чердачного люка на веревках спустили кошку. Рот ее был завязан - чтобы не мяукала. Кошка отчаянно извивалась, чтобы хоть во что-то вцепиться когтями. И наконец она вцепилась во что-то мягкое… Это был парик учителя! Кошку с париком тут же подняли наверх. И взглядам присутствующих открылась сияющая лысина Доббинса. Ученик живописца покрыл ее позолотой…

Все разошлись. Начались каникулы.

Каникулы не принесли Тому долгожданной радости: заезжий цирк - и последующие игры в цирк - фокусники, гадальщики, гипнотизеры… Все это оставляло в душе ощущение пустоты. Бекки на лето увезли родители в их родной городок Константинополь. Лето померкло для мальчика. А тут его еще надолго уложила в постель корь. Он чуть не умер. Когда Том наконец почувствовал себя лучше и вышел из дому, выяснилось, что все его друзья - даже Гек Финн! - ударились в праведничество и цитируют Евангелие. Бедняга ощущает себя чуть ли не единственным грешником на земле. Однако Тому вскоре представился случай вновь показать себя героем. Во время суда над Мэффом Поттером Том рассказывает обо всем, что случилось на кладбище, и спасает несчастного от смертной казни. Когда Том дает показания, метис (индеец Джо) удирает через окно. Поттер оправдан!

Том наслаждается своей славой днем, а по ночам не может уснуть: индеец наверняка решил отомстить ему!

Постепенно тревога Тома улеглась, и он находит себе новое развлечение: поиски клада. В компанию он приглашает Гека Финна. Где они только не копали! Наконец решили отправиться в заброшенный дом, известный как «дом с привидениями». Забрались на чердак. И вдруг в дом вошли двое бродяг, явно с наклеенными усами и в париках. Один из них был индеец Джо! В «доме с привидениями» эти преступники прятали награбленное. Но, копнув глубже полуразрушенный пол, бродяги обнаруживают сундучок с тысячами долларов, спрятанный кем-то раньше. Золото!

Заподозрив, что кто-то прячется на чердаке, грабители забирают все богатства с собой, уговорившись спрятать их в «номере втором под крестом». Мальчики упрекают себя: «Зачем мы оставили на виду кирку и лопату со свежей землей?» Именно эти улики подтолкнули грабителей к подозрениям и бегству.

Том и Гек очень испуганы. Однако они все-таки надеются отыскать сокровище. Том даже пробирается в захудалую гостиницу - в тот номер, где остановился индеец Джо. Но никакого сундучка он там не находит.

Главы 29-32 «Том Сойер» кратко

Семья судьи возвращается в город. Том счастлив: он вновь встречается с Бекки! Родители девочки устраивают пикник: дети поплывут на пароходике по реке под наблюдением нескольких девушек и юношей. Мать Бекки разрешает девочке переночевать у подруги - Сюзи Гарпер, которая живет ближе к пристани.

Том уговаривает Бекки отправиться на ночевку к вдове Дуглас - вдова гостеприимна, у нее почти всегда есть мороженое! А мама просто не узнает, где Бекки ночевала.

Пароходик прибивается к берегу, дети играют на поляне, угощаются различными яствами. А потом все идут в пещеру. Это запутанный лабиринт, простирающийся не только в стороны, но и в глубины земли: «лабиринт под лабиринтом». Никто не может похвастаться, что полностью «знает пещеру». Молодежь и дети гуляли до вечера…

А Гек дежурит у гостиницы… Ночью он видит две подозрительные фигуры. У одного из бродяг под мышкой, кажется, сундучок. Мальчик начинает слежку. Ему кажется, что сокровища хотят закопать на Кардифской горе. Гек становится свидетелем ужасного разговора: индеец Джо собирается отомстить вдове (отрезать ей уши!) за то, что ее покойный муж, судья, некогда арестовал Джо за бродяжничество и даже велел его высечь. Преступники выжидают: пусть разойдутся гости и погаснет свет.

Гек пускается бежать. Он стучит в дом старика фермера, у которого есть сильные и здоровые взрослые сыновья.

Гек Финн! Не то это имя, чтобы перед ним распахивать двери! - пытается пошутить фермер, но быстро соображает, что дело нешуточное.

Захватив ружья, фермер и его сыновья отправляются на помощь вдове. Гек слышит крики и выстрелы. Мальчик пускается наутек.

Разбойников не удалось поймать. Собираются устроить на них облаву. Гек проговорился старику-фермеру, что «глухонемой испанец» - это индеец Джо.

А Том и Бекки заблудились в пещере, убегая от летучих мышей. Их отсутствие на пароходе не было замечено. Только утром начинают бить тревогу. На поиски детей отправляются целые группы, но найти детей не удается. Обнаружили только надпись свечной копотью «Том и Бекки» и ленточку девочки. Мать Бекки и тетя Полли рыдают.

Дети в пещере проголодались, измучились, устали. Тому удалось найти ручеек воды, он отдал Беки небольшой кусок пирога - всю еду, что прихватили с собой. Свечи догорают… Бекки спит в объятиях Тома, а проснувшись, плачет: «Уж лучше не просыпаться…»

Том оставляет Бекки у родничка, а сам, разматывая клубок бечевки, отправляется исследовать пещеру. Может, удастся найти выход? А вдруг их уже ищут? Том видит свет и с надеждой отправляется на этот свет. Кому же принадлежит рука со свечой? Индейцу Джо!

Том шарахается прочь от индейца, однако вскоре вновь отправляется исследовать боковые галереи. И вдруг он видит дневной свет! Так он нашел не известный никому выход из пещеры. Мальчик и девочка выбираются на волю.

Город приветствует спасшихся!

Измученные дети заболели. Нездоров после пережитого и Гек Финн. Наконец дети набираются сил.

Судья Тэтчер сообщает Тому, что деревянная дверь в пещеру обита листовым железом и заперта на три замка. Никто туда уже не войдет!

Том чуть ли не падает в обморок: в пещере - индеец Джо!

Главы 33-35 «Том Сойер» сокращенно

Чуть ли не все население городка собралось посмотреть на то, как найдут индейца Джо. Несчастный добрался до двери и умер около нее. Он погиб голодной смертью, напрасно стараясь вырезать ножом под дверью отверстие для выхода. Достопримечательностью пещеры стала чаша индейца Джо - выдолбленный камень для сбора воды, капающей со сталагмита.

Тому даже стало жаль преступника. Однако мальчик наконец-то избавился от гнетущего страха перед местью жестокого врага.

Том рассказывает Геку, что случайно он увидел, куда прячет Джо свой клад. Это таинственное место - в пещере! В расселине, на глиняном склоне мальчики находят сундучок с кладом - место его нахождения помечено крестом, выведенным копотью. Дети пересыпают золото в мешки. Перемазанные глиной богачи везут свое добро в тележке, их перехватывают и отправляют в дом вдовы Дуглас, где заставляют вымыться и переодеться.

При большом стечении гостей вдова объявляет, что Гек - ее спаситель. Она решила взять его к себе на воспитание и впоследствии обеспечить его деньгами на свое дело.

Том говорит, что Гек и сам богатый человек. Он вываливает перед гостями вдовы мешки с золотом: половина - Сойера, половина - Финна! Деньги сосчитали. Оказалось, что в сундучке находится более двенадцати тысяч долларов. По тем временам это была большая сумма: один доллар с четвертью стоила квартира на неделю для мальчика с расходами на стол, стирку и так далее.

Деньги мальчиков положили в банк под проценты - и каждый день Том и Гек получали по доллару.

Городом овладела лихорадка кладоискательства. Каждому хочется найти клад, однако удача больше никому не улыбается.

Гек некоторое время живет у вдовы Дуглас. Жизнь по звонку, «отвратительно чистые простыни», салфетки и столовые приборы, необходимость посещать церковь ужасно угнетают маленького бродягу. Он тоскует по свободе и в конце концов убегает от вдовы и поселяется в пустой бочке.

Богатство - это тоска и забота… - вздыхает Гек и просит Тома забрать у него деньги.

Том уговаривает Гека вернуться к вдове - ведь создается новая шайка, на этот раз не пиратов, а благородных разбойников. Гек соглашается.

На этом и заканчивается «биография мальчика», а «биографию мужчины» автор пока написать не готов…

Скоро звякнул надтреснутый колокол и чей-то голос скомандовал: «Отчаливай!» Через минуту или две нос челнока поднялся на волне, разведенной пароходиком, и путешествие началось. Том порадовался своей удаче, зная, что это последний рейс пароходика. Прошло долгих двенадцать или пятнадцать минут, колеса остановились, и Том, перевалившись через борт, поплыл в темноте к берегу. Он вылез из воды шагах в пятидесяти от пароходика чтобы не наткнуться на отставших пассажиров.

Том бежал по безлюдным переулкам и скоро очутился перед забором тети Полли, выходившим на зады. Он перелез через забор, подошел к пристройке и заглянул в окно тетиной комнаты, потому что там горел свет. Тетя Полли, Сид, Мэри и мать Джо Гарпера сидели и разговаривали. Все они сидели около кровати, так что кровать была между ними и дверью. Том подкрался к двери и начал тихонько поднимать щеколду, потом осторожно нажал на нее, и дверь чуть-чуть приотворилась; он все толкал и толкал ее дальше, вздрагивая каждый раз, когда она скрипела, и наконец щель стала настолько широкой, что он мог проползти в комнату на четвереньках; тогда он просунул в щель голову и осторожно пополз.

– Отчего это свечу задувает? – сказала тетя Полли. Том пополз быстрее. – Должно быть, дверь открылась. Ну да, так и есть. Бог знает что у нас творится. Поди, Сид, закрой дверь.

Том как раз вовремя нырнул под кровать. Некоторое время он отлеживался, переводя дух, потом подполз совсем близко к тете Полли, так что мог бы дотронуться до ее ноги.

– Ведь я уже вам говорила, – продолжала тетя Полли, – ничего плохого в нем не было, – озорник, вот и все. Ну, ветер в голове, рассеян немножко, знаете ли. С него и спрашивать-то нельзя, все равно что с жеребенка. Никому он зла не хотел, и сердце у него было золотое… – И тетя Полли заплакала.

– Вот и мой Джо такой же: вечно чего-нибудь натворит, и в голове одни проказы, зато добрый, ласковый; а я-то, господи прости, взяла да и выпорола его за эти сливки, а главное – из головы вон, что я сама же их выплеснула, потому что они прокисли! И никогда больше я его не увижу, бедного моего мальчика, никогда, никогда! – И миссис Гарпер зарыдала так, словно сердце у нее разрывалось.

Миссис Гарпер, всхлипывая, пожелала всем доброй ночи и собралась уходить. Обе осиротевшие женщины, движимые одним и тем же чувством, обнялись и, наплакавшись вволю, расстались. Тетя Полли была гораздо ласковее обыкновенного, прощаясь на ночь с Сидом и Мэри. Сид слегка посапывал, а Мэри плакала навзрыд, от всего сердца.

Потом тетя Полли опустилась на колени и стала молиться за Тома так трогательно, так тепло, с такой безграничной любовью в дрожащем старческом голосе и такие находила слова, что Том под кроватью обливался слезами, слушая, как она дочитывает последнюю молитву.

После того как тетя Полли улеглась в постель, Тому еще долго пришлось лежать смирно, потому что она все ворочалась, время от времени что-то горестно бормоча и вздыхая, и беспокойно металась из стороны в сторону. Наконец она затихла и только изредка слегка стонала во сне. Тогда мальчик выбрался из-под кровати и, заслонив рукой пламя свечи, стал глядеть на спящую. Его сердце было полно жалости к ней. Он достал из кармана сверток платановой коры и положил его рядом со свечкой. Но вдруг какая-то новая мысль пришла ему в голову, и он остановился, раздумывая. Его лицо просияло, и, как видно, что-то решив про себя, он сунул кору обратно в карман. Потом нагнулся, поцеловал сморщенные губы и, ни секунды не медля, на цыпочках вышел из комнаты, опустив за собой щеколду.

Он пустился в обратный путь к перевозу, где в этот час не было ни души, и смело взошел на борт пароходика, зная, что там нет никого, кроме сторожа, да и тот всегда уходит в рубку и спит как убитый. Он отвязал челнок от кормы, забрался в него и стал осторожно грести против течения. Немного выше города он начал грести наискось к другому берегу, не жалея сил. Он угодил как раз к пристани, потому что дело это было для него привычное. Тему очень хотелось захватить челнок в плен, потому что его можно было считать кораблем и, следовательно, законной добычей пиратов, однако он знал, что искать его будут везде и, пожалуй, могут наткнуться на самих пиратов. И он выбрался на берег и вошел в лес. Там он сел на траву и долго отдыхал, мучительно силясь побороть сон, а потом через силу побрел к лагерю. Ночь была на исходе. Прежде чем он поравнялся с отмелью, совсем рассвело. Он отдыхал, пока солнце не поднялось высоко и не позолотило большую реку во всем ее великолепии, и только тогда вошел в воду. Спустя немного времени он уже стоял, весь мокрый, на границе лагеря и слышал, как Джо говорил Геку:

– Нет, Том не подведет, он непременно вернется, Гек. Он не сбежит. Он же понимает, что это был бы позор для пирата, и ни за что не останется, хотя бы из гордости. Он, верно, чтонибудь затеял. Хотелось бы знать, что у него на уме.

– Ну, ладно, его вещи-то теперь, во всяком случае, наши?

– Вроде того, только не совсем, Гек. В записке сказано, что они наши, если Том не вернется к завтраку.

– А он вернулся! – воскликнул Том и, прекрасно разыграв эту драматическую сцену, торжественно вступил в лагерь.

Скоро был подан роскошный завтрак – рыба с грудинкой; и, как только они уселись за еду. Том пустился рассказывать о своих приключениях, безбожно их прикрашивая. Наслушавшись его, мальчики и сами принялись задирать нос и хвастать напропалую. После этого Том выбрал себе тенистый уголок и залег спать до полудня, а остальные пираты отправились ловить рыб у и исследовать остров.

В воскресенье утром, чуть только забрезжил свет, Гек в потемках вскарабкался на гору и тихонько постучался в дверь старика валлийца. Все обитатели дома спали, но сон их был тревожен после волнений прошлой ночи. Из окна его окликнули:

– Пожалуйста, впустите меня! Это я, Гек Финн.

– Перед этим именем моя дверь всегда откроется, и ночью и днем. Входи, милый, будь как дома!

Такие слова бездомному мальчику приходилось слышать впервые, и никогда в жизни ему не говорили ничего приятнее. Он не мог припомнить, чтобы раньше кто-нибудь приглашал его быть как дома.

Дверь быстро отперли, и Гек вошел. Его усадили, а старик со всем своим выводком рослых сыновей стал поспешно одеваться.

– Ну, сынок, надеюсь, ты как следует проголодался, потому завтрак нам подадут, как только взойдет солнце, с пылу горячий, можешь быть спокоен! А мы с ребятами ждали тебя вчера, думали, что ты у нас заночуешь.

– Я уж очень испугался, – сказал Гек, – и убежал. Как пустился бежать, когда пистолеты выстрелили, так и не останавливался целых три мили. А теперь я пришел потому, что хотелось все-таки узнать, как было дело; и пришел перед рассветом, потому что боялся наткнуться на этих дьяволов, даже если они убиты.

– Ах ты бедняга! Видно, ты устал за эту ночь, – вот тебе кровать, ложись, когда позавтракаешь. Нет, они не убиты, вот что жалко. Видишь ли, мы знали, где их искать, с твоих же слов; подкрались на цыпочках и стали шагах в десяти от них; а на дорожке темно, как в погребе. И вдруг захотелось мне чихнуть! Вот незадача! Стараюсь удержаться – и не могу. Ну, думаю, сейчас чихну, – и чихнул! Я стоял впереди с пистолетом наготове, и только чихнул, эти мошенники зашуршали – и в кусты. А я кричу: «Пали, ребята!» – и сам стреляю прямо туда, где шуршит. Ребята мои тоже. Но все-таки они удрали, мерзавцы этакие, а мы гнались за ними через весь лес. Кажется, ре задели ни одного. Они оба сделали по выстрелу и тоже мимо. Как только не стало слышно шагов, мы сейчас же бросили погоню, спустились под гору и разбудили полицейских. Они собрали отряд и пошли в обход по берегу реки, а как только рассветет, шериф со своими людьми обыщет весь лес. Мои ребята тоже пойдут с ними. Хорошо бы знать, каковы эти мошенники с виду, это бы нам очень помогло. Да ведь ты их, верно, не рассмотрел в темноте?

– Нет, я их увидел еще в городе и пошел за ними.

– Вот это отлично! Так опиши их нам, опиши, мой мальчик!

– Один – это глухонемой испанец, которого видели в городе раза два, а другой – бродяга, весь в лохмотьях, страшная такая рожа.

– Довольно, милый, этих мы знаем! Я сам на них както наткнулся в лесу за домом вдовы Дуглас, и они от меня удрали. Ну, ступайте, ребята, да расскажите все это шерифу, а позавтракаете как-нибудь в другой раз!

Сыновья валлийца тут же ушли. Гек вскочил и побежал за ними к двери.

– Ох, ради бога, не говорите никому, что это я их выдал! Ради бога!

– Ну, ладно, Гек, если ты так хочешь, но ведь это только делает тебе честь.

– Ох, нет, нет! Ради бога, не надо!

Когда молодые люди вышли, старик валлиец сказал:

– Они никому не скажут, и я тоже. А почему ты не хочешь, чтобы другие знали?

Гек не пожелал объяснять, сказал только, что про одного из этих бродяг он и так уж много знает и не хочет ни за что на свете, чтобы бродяга про это узнал, а то он его убьет, непременно убьет.

Старик еще раз пообещал молчать и спросил:

– А все-таки почему ты за ними пошел? Они показались тебе подозрительными, да?

Гек помолчал, стараясь придумать самый уклончивый ответ. Потом начал:

– Как вам сказать, я ведь и сам тоже вроде бродяги, – так, по крайней мере, все считают, и я не обижаюсь; иной раз бывает, что из-за этого по ночам не сплю, все думаю, как бы мне начать жить по-другому. Вот и прошлой ночью так же было. Мне что-то не спалось, и я пошел бродить по улицам в полночь, и все думал да думал, а когда дошел до старого кирпичного склада рядом с трактиром Общества трезвости, то постоял, прислонившись к стенке, чтобы подумать как следует. А тут как раз идут эти двое, совсем близко, и несут что-то под мышкой. «Наверно, думаю, краденое». Один из них курил, а другой попросил огоньку; они остановились прямо передо мной, сигары осветили их лица, и тогда я сразу узнал, что высокий – это глухонемой испанец с пластырем на глазу и седыми бакенбардами, а другой – тот самый оборванец в лохмотьях.

– Что же, ты и лохмотья рассмотрел при свете сигары?

Гек сбился на минуту. Потом продолжал:

– Уж не знаю, право, как-то все-таки рассмотрел.

– Да, и я за ними. Правильно. Хотелось поглядеть, что они затевают, – уж очень по-воровски они прошмыгнули. Я дошел за ними до забора вдовы, притаился в темноте и слышал, как оборванец заступался за вдову, а испанец клялся, что изуродует ее, – я же вам рассказывал…

– Как? Глухонемой все это говорил?

Гек опять сделал страшный промах. Уж как он старался, чтобы старик не угадал, кто такой этот испанец, и все-таки язык подвел его, несмотря на все старания. Он попробовал вывернуться, но старик не спускал с него глаз, и Гек завирался все хуже и хуже. Наконец старик сказал:

– Ты меня не бойся, милый. Я тебе ничего плохого не сделаю. Наоборот, заступлюсь за тебя, да, заступлюсь. Этот испанец вовсе не глухонемой, ты сам же проговорился нечаянно, теперь уж этого не исправить. Ты что-то знаешь про этого испанца и хочешь это скрыть. Напрасно ты мне не доверяешь. Скажи, в чем дело, я тебя не выдам.

Гек с минуту смотрел в честные глаза старика, потом нагнулся к нему и прошептал на ухо:

– Никакой это не испанец – это индеец Джо!

Валлиец так и подскочил на стуле. Помолчав с минуту, он сказал:

– Ну, теперь все ясно. Когда ты рассказывал про вырванные ноздри и обрубленные уши, я уже решил, что это ты прибавил для красного словца, потому что белые так не мстят. Ну, а индеец – это совсем другое дело!

За завтраком, продолжая разговор, старик рассказал, между прочим, что, перед тем как улечься в постель, он взял фонарь и вместе с сыновьями пошел осматривать изгородь, нет ли на ней крови или где-нибудь на земле поблизости. Крови они не нашли, зато подобрали большой узел с…

Если бы слова были молнией, то и тогда они не могли бы сорваться быстрее с побелевших уст Гека. Он широко раскрыл глаза и почти не дышал в ожидании ответа. Валлиец изумился и тоже уставился на него; смотрел три секунды, пять секунд, десять, потом ответил:

– С воровским инструментом. Да что с тобой такое?

Гек откинулся на спинку стула, едва дыша, но чувствуя глубокую, невыразимую радость. Валлиец посмотрел на него внимательно и с любопытством, потом сказал:

– Да, с воровским инструментом. Тебе, кажется, от этого легче стало? Чего ты так встревожился? Что, по-твоему, мы должны были найти?

Гек был прижат к стенке. Вопросительный взгляд так и буравил его. Он бы отдал все на свете, лишь бы нашлось из чего состряпать подходящий ответ. Ничего не приходило в голову. Вопросительный взгляд буравил все глубже и глубже. На язык лезла сущая бессмыслица. Обдумывать было некогда, и он сказал наобум, едва слышно:

– Может, учебники для воскресной школы?

Бедный Гек расстроился и не мог даже улыбнуться, зато старик захохотал громко и весело, так что вся его крупная фигура сотрясалась с головы до пят, и наконец сказал, что такой здоровый смех не хуже денег в кармане, потому что доктору придется меньше платить. Потом прибавил:

– Ах ты бедняга, сразу побледнел и осунулся. Видать, что нездоров, – нечего и удивляться, что мозги у тебя набекрень. Ну, да авось обойдется. Отдохнешь, выспишься, и все, я думаю, как рукой снимет.

Геку было досадно, что он вел себя, как дурак, и выказал такое подозрительное волнение, потому что, еще у изгороди подслушав разговор, он перестал надеяться, что в узле был клад. Но все-таки он только так подумал, а наверняка не знал, – вот почему упоминание о захваченном узле взволновало его. Но в общем он был даже рад этому пустяковому случаю: теперь, когда он узнал наверное, что узел не тот, ему стало легче, и душа его совершенно успокоилась. Как будто все сошлось как нельзя лучше: клад, должно быть, все лежит в номере втором, бродяг нынче же схватят и засадят в тюрьму, и они с Томом в этот же вечер пойдут и возьмут золото без всяких препятствий и хлопот, ничего не опасаясь.

Не успели они управиться с завтраком, как в дверь постучались. Гек вскочил и побежал прятаться, по желая, чтобы другие знали, что он имеет какое-то отношение к событиям прошлой ночи. Валлиец открыл дверь нескольким дамам и джентльменам, между прочим, и вдове Дуглас, и увидел, что в гору поднимаются кучки горожан – поглазеть на место происшествия. Значит, новость уже облетела весь город. Валлийцу пришлось рассказать посетителям обо всем, что случилось ночью. Вдова горячо поблагодарила его за то, что он спас ей жизнь.

– Ни слова об этом, сударыня. Есть еще один человек, которому вы, быть может, обязаны больше, чем мне и моим ребятам, но он не хочет называть себя. Если бы не он, нас бы вообще там не было.

Конечно, это вызвало такое любопытство, что о самом происшествии чуть не забыли, но валлиец только раздразнил любопытство своих гостей, а через них и весь город, отказавшись расстаться со своей тайной. После того как гости узнали все остальные подробности, вдова сказала:

– Я уснула, читая в постели, и ничего не слышала. Почему же вы не пришли и не разбудили меня?

– Решили, что не стоит. Бродяги вряд ли собирались вернуться, – без инструмента у них все равно ничего не вышло бы; так зачем же было вас будить и пугать до полусмерти. Мои три негра сторожили ваш дом до самого утра. Они только что вернулись.

Пришли еще посетители, и валлиец часа два рассказывал и пересказывал всю историю с самого начала.

В воскресной школе не было занятий по случаю каникул, зато все горожане собрались в церковь спозаранку. Событие, переполошившее город, обсуждалось со всех сторон. Говорили, что и следа преступников не удалось еще обнаружить. После проповеди жена судьи Тэтчера догнала миссис Гарпер, которая шла вместе с толпой к выходу, и заговорила с ней:

– Неужели моя Бекки проспит целый день? Я так и думала, что она устанет до полусмерти.

– Ваша Бекки?

– Да. Разве она не у вас ночевала?

– Нет, что вы!

Миссис Тэтчер побледнела и опустилась на скамью как раз в ту минуту, когда тетя Полли, оживленно разговаривая с приятельницей, проходила мимо. Тетя Полли сказала:

– Доброе утро, миссис Тэтчер! Доброе утро, миссис Гарпер! А у меня мальчишка пропал куда-то. Я думаю, он вчера остался ночевать у кого-нибудь из вас, а теперь боится идти в церковь. Надо будет задать ему хорошенько.

Миссис Тэтчер побледнела еще больше и чуть заметно покачала головой.

– Он не ночевал у нас, – сказала миссис Гарпер, начиная беспокоиться.

По лицу тети Полли было видно, как она встревожилась.

– Джо Гарпер, видел ты моего Тома нынче утром?

– Нет, не видал.

– А когда ты его видел в последний раз?

Он попытался вспомнить, но наверное сказать не мог. Прихожане остановились на полдороге к выходу. В толпе начали перешептываться, все забеспокоились. Стали расспрашивать детей и молодых учителей тоже. Никто из них не заметил, были ли Том и Бекки на пароходе, когда возвращались в город. Уже стемнело, и никому в голову не пришло спросить, все ли налицо. Наконец один из молодых людей выразил опасение, не остались ли они в пещере.

Миссис Тэтчер упала в обморок. Тетя Полли плакала, ломая руки.

Тревожная весть переходила из уст в уста, от толпы к толпе, из улицы в улицу, и через пять минут колокола неистово звонили и весь город был на ногах. Случай на Кардифской горе теперь казался совсем неважным, о громилах все забыли. Седлали лошадей, садились в лодки, пароход разводил пары – и не прошло и получаса, как двести человек двигались к пещере по большой дороге и по реке.

На весь долгий день городишко опустел и словно вымер. Женщины навещали тетю Полли и миссис Тэтчер, стараясь их утешить. Они плакали вместе о ними, и это было гораздо лучше слов. Всю томительную ночь город ждал известий, по когда забрезжило утро, то получено было всего несколько слов: «Пришлите еще свечей и провизии». Миссис Тэтчер чуть не сошла с ума, и тетя Полли тоже. Судья Тэтчер посылал из пещеры бодрые и полные надежды записки, но они никого не радовали.

Старик валлиец вернулся домой к рассвету, еле держась на ногах, весь закапанный свечным салом и измазанный в глине. Гек, весь в жару, все еще лежал в постели, куда его уложили с вечера. Все доктора были в пещере, и ухаживать за больным пришла вдова Дуглас. Она сказала, что сделает для него все, что может, потому что, каков бы он ни был, хорош или плох, или ни то ни се, но все-таки божье дитя, – не бросать же его без присмотра. Валлиец заметил, что у Гека есть и хорошие черты, а вдова сказала:

– И не сомневайтесь. На нем печать господня. Бог не забывает никого. Никогда. Он отмечает каждое творение, выходящее из его рук.

Еще до полудня отдельные группы измученных людей начали стекаться в городок, но те, у кого остались силы, продолжали поиски. Только и узнали нового, что обысканы самые отдаленные углы пещеры, куда раньше не заходил никто; что будут искать и дальше, не пропуская ни одного угла, ни одной расщелины; что в лабиринте коридоров там и сям мелькают вдалеке огни и по темным переходам то и дело перекатывается эхо доносящихся издалека криков и пистолетных выстрелов. В одном месте, далеко от тех галерей, куда обычно заглядывали туристы, нашли на скале имена «Бекки и Том», выведенные копотью, а неподалеку подобрали ленточку, закапанную свечным салом. Миссис Тэтчер узнала ленточку и заплакала над ней. Она сказала, что это последняя память о ее бедной девочке и что ничем другим она не дорожит так, как этой лентой, которая была на живой Бекки до самой последней минуты, перед тем как девочка умерла такой ужасной смертью. Некоторые рассказывали, что иногда в пещере мелькала вдалеке светлая точка, человек двадцать с радостными криками бросались туда по гулким переходам, но за этим следовало горькое разочарование: оказывалось, что это кто-нибудь из своих.

Так прошли три дня и три ночи, полные страха; тоскливые часы тянулись за часами, и наконец весь городок впал в безнадежное отчаяние. У всех опустились руки. Когда случайно обнаружилось, что в трактире Общества трезвости продают изпод полы виски, то это почти никого в городе не взволновало, хотя само по себе событие было потрясающее. Очнувшись от лихорадки, Гек слабым голосом завел разговор о трактирах и между прочим спросил, смутно опасаясь самого худшего, не нашли ли чего-нибудь в трактире Общества трезвости, пока он болел.

– Да, нашли, – ответила вдова.

Гек подскочил на постели, широко раскрыв глаза:

– Что? Что нашли?

– Виски, и теперь трактир закрыли. Ложись, милый, как ты меня напугал!

– Скажите мне только одно, только одно, пожалуйста! Кто нашел – Том Сойер?

Вдова залилась слезами.

– Тише, милый, тише! Ты же знаешь, что тебе нельзя разговаривать! Ты очень, очень болен!

«Так, значит, не нашли ничего, кроме виски. Небось, если б нашли золото, подняли бы шум на весь город. Выходит, что клад пропал, пропал навсегда! О чем же она все-таки плачет? Интересно, с чего бы ей плакать?»

Эти мысли смутно бродили в голове Гека, и, устав думать, он заснул. Вдова сказала себе:

«Ну, вот он и уснул, бедный. „Том Сойер нашел“! Хорошо, если бы кто-нибудь нашел Тома Сойера! Ах, уж немного осталось таких, кто еще надеется его найти и у кого хватает сил искать дальше!»