Мироненко архив. Историк Сергей Мироненко: "Свой Нюрнберг нам не помешал бы". Карьера в науке

Как сообщил сам Сергей Владимирович в эфире одной из радиостанций, он освобожден от директорской должности по собственному желанию и будет теперь работать в ГАРФ научным руководителем. Формальный повод для таких перемен в служебном положении есть: несколько дней назад Мироненко исполнилось 65 лет, а это предельный рубеж, согласно положению о возрастном цензе для руководителей государственных организаций.

Однако в последние годы было немало случаев, когда «сверху» благосклонно разрешали продолжить службу на руководящем посту и в гораздо более «весомом» возрасте.

Судя по информации, полученной нами от одного из руководящих сотрудников ГАРФ, отставка Мироненко стала для работников архива неожиданностью: «Ведь Сергей Васильевич был руководителем, положительным во всех отношениях. И, как специалист в нашей области, он пользовался огромным авторитетом.»

Хотя еще до нынешних событий некоторые «звоночки» о грозящих «санкциях» все-таки прозвучали. В частности, нам удалось узнать, что в Минкульте контракт Мироненко на работу директором архива минувшей зимой продлили не на год, как обычно, а только на три первых месяца 2016-го.

Вряд ли можно считать поддерживающим директорское реноме фактом и то, что в начале нынешнего года Сергей Владимирович был фактически отстранен от работы комиссии специалистов, которая должна заниматься исторической экспертизой в затянувшемся деле с идентификацией останков императора Николая Второго и его семьи (а ведь на протяжении прежних нескольких лет Мироненко являлся руководителем этой комиссии).

По мнению нашего источника, нельзя исключать, что нынешним увольнением Сергею Владимировичу «аукнулся» явно .

С подачи директора ГАРФ тогда были выложены на сайт документы, доказывающие несостоятельность знаменитого героического эпоса о подвиге 28 героев-панфиловцев, а в многочисленных интервью и на пресс-конференциях сам Мироненко давал свои резкие комментарии по поводу этого и некоторых других пропагандистских мифов советских времен. В ответ глава Минкульта одернул руководителя ГАРФ, предложив «не давать собственных оценок архивным документам».

Как бы то ни было, Сергей Мироненко покинул свой прежний пост. По имеющимся сведениям, временно исполняющим обязанности директора ГАРФ назначена Лариса Роговая, которая до того занимала должность заместителя директора. Что касается работы Сергея Владимировича в новом качестве, то, как удалось выяснить, должность научного руководителя ГАРФ введена только сейчас. Но никакого увеличения штатного состава сотрудников при этом не произошло: просто освободившееся после перехода Ларисы Роговой во «врио» место одного из заместителей директора теперь «переименовали», так и появилась должность научного руководителя.

Интервью научного руководителя Государственного архива РФ Сергея Мироненко корреспонденту газеты "МК" Андрею Камакину.

— Сергей Владимирович, по мнению Ольги Васильевой — министра образования и науки и, что не менее важно для нашего разговора, профессионального историка, — без мифологизации прошлого обойтись нельзя: «У людей должен быть идеал, к которому нужно стремиться». И Васильева далеко не одинока в своем мнении. Как уверяют защитники «святых легенд», сомнения в их достоверности угрожают самой нашей историко-культурной идентичности. Как вы относитесь к таким доводам? Может быть, и впрямь не стоит будить лихо, вороша прошлое?

— Нашей историко-культурной идентичности в первую очередь угрожает вранье. Меня с детских лет учили: врать — это плохо. У нас что, не хватает людей, которые действительно отдали жизни за Родину? Но для сегодняшних мифотворцев вымысел важнее реальных человеческих судеб. Тем самым они, по сути, солидаризируются с бесчеловечной сталинской системой, для которой человек был ничто. Напомню слова маршала Ворошилова, приказывавшего в первую очередь спасать не людей, а технику: «Бабы новых нарожают». Огромное спасибо Министерству обороны, создавшему базу данных «Мемориал», в которой в открытом доступе находятся документы о погибших в ходе Великой Отечественной войны бойцах и командирах Красной Армии. Но в этой базе лишь те, чья судьба установлена. Судьба миллионов до сих пор остается неизвестной.

Фото: Дмитрий Лекай/Коммерсантъ

Государственный архив получает массу просьб со стороны людей, разыскивающих без вести пропавших близких и родственников, и ответить нам, как правило, ничего. Есть известный афоризм Суворова: война не закончена, пока не похоронен последний солдат. А у нас не захоронены миллионы! Однако поборников мифов, называющих себя патриотами, это, похоже, совершенно не волнует. Да, есть, слава богу, поисковые отряды. Но почему поиском и захоронением неупокоенных солдатских останков занимаются лишь отдельные энтузиасты? Почему нет специальной государственной программы? Словом, патриотизм, я убежден, состоит не в том, чтобы создавать мифы, а в том, чтобы искать настоящих героев, рассказывать о настоящих подвигах. Никогда не соглашусь с тем, что вранье может создать национальную идентичность.

— По утверждению ваших оппонентов, полной объективности в освещении вопросов прошлого добиться в принципе невозможно, поскольку история, говоря словами той же Васильевой, — «вещь субъективная».

— Не следует путать историю и пропаганду. Поверьте, я абсолютно серьезно считаю, что история — это наука. А цель науки — объективное знание. Да, как и во всякой науке, мы пока не всё знаем, не всё понимаем в нашем прошлом. Но мы стремимся к объективному пониманию. Сколько бы разные люди, облеченные властью, ни говорили о субъективности истории, в ней есть свои непреложные истины, есть белое и есть черное. Как говорится в пословице, черного кобеля не отмоешь добела. Иван Грозный, например, был и останется кровавым тираном. Об этом свидетельствуют и народная память, и исторические документы.

Ни один из великих русских историков — ни Карамзин, ни Соловьев, ни Ключевский, ни Платонов — не обошел своим вниманием преступления этого «великого государственного деятеля». Тем не менее мы видим, как ему ставится сегодня один памятник за другим. Раздаются даже предложения канонизировать Грозного. Человека, на чьей совести многие тысячи жертв, по чьему приказу был убит причисленный к лику святых митрополит Филипп! Ну, это уже настоящее мракобесие, других слов подобрать не могу. И для того чтобы противостоять этому мракобесию, необходимо точное историческое знание.

— Не могу не заметить, что тот спе-цифический интерес, который проявляют сегодня к историческим событиям наши государственные дамы и мужи, вполне подтверждает известный тезис Михаила Покровского: «История — это политика, опрокинутая в прошлое». Один из ваших высокопоставленных оппонентов так прямо и написал в своей широко цитируемой сегодня докторской диссертации: «Взвешивание на весах национальных интересов России создает абсолютный стандарт истинности и достоверности исторического труда».

— Кто и как, собственно, взвешивает эти «национальные интересы»? Да и что это вообще такое? На мой взгляд, одним из главных национальных интересов любой страны является объективное знание своей истории. Что же касается приведенного вами высказывания Покровского, то это типично большевистский подход, от которого, я считал, мы давно отказались. Владимир Ильич Ленин, между прочим, и наличие всеобщей нравственности отрицал. Согласно его представлениям, это было классовым понятием: что хорошо для рабочего класса, что способствует делу революции, то и нравственно. Но это ведь не отменило общечеловеческую мораль — большевистский режим рухнул, а 10 заповедей остались. То же самое с историей. Это большая ошибка, что с ней можно обращаться как со служанкой. Рано или поздно она все расставит по своим местам.

— Как верно заметил Салтыков-Щедрин, у нас очень часто путают понятия «Отечество» и «ваше превосходительство».

— Он же назвал определенный сорт авторов «чего изволите». Я категорически против того, чтобы историки вставали в позу «чего изволите». К счастью, массовым это явление не стало. Намного больше других примеров. Никто, скажем, не может бросить камень в историков, составляющих ядро Российского исторического общества, в совете которого я имею честь состоять. Совсем недавно появилось Вольное историческое общество — тоже весьма интересный проект...

— Но есть еще и Российское военно-историческое общество во главе с министром культуры Мединским, яростно защищающее «правдивые легенды».

— Без комментариев. Но, в принципе, чем больше различных обществ, ставящих целью разобраться в нашей истории, тем лучше. Я готов полемизировать с кем угодно, лишь бы это был откровенный и открытый разговор. Без окриков, без попыток ввести «запретные зоны», без ограничения дискуссии какими-то «высшими национальными интересами». Не надо диктовать ученым, о чем им можно, а чем нельзя говорить.

— Если говорить о спорах, то, наверное, больше всего копий ломается сегодня вокруг событий Второй мировой, в том числе вокруг знаменитого боя у разъезда Дубосеково, в ходе которого, согласно канонической советской версии, 28 героев-панфиловцев ценой своей жизни уничтожили 18 танков противника. Вы придерживаетесь, как известно, иной версии...

— Да, но все, что хотел сказать, я уже сказал. На сайте Государственного архива Российской Федерации размещена справка-доклад главного военного прокурора СССР от 10 мая 1948 года. Это было честное и высокопрофессиональное расследование, к выводам которого я вряд ли могу что-то добавить. Пожалуйста, коллеги, читайте. И попробуйте опровергнуть хотя бы одно слово из этого документа.

— В какой мере исторические исследования сдерживаются сегодня очевидным государственным запросом на «славное прошлое»?

— Настоящая историческая наука продолжает развиваться, несмотря на все «запросы» и «заказы». Могу привести множество примеров этого.

— Тем не менее некоторое время назад вы сделали примечательное высказывание по поводу рассекреченных документов: «Может быть, историкам даже боязно заглянуть в эти бездны, потому что это приведет к новым открытиям и к необходимости пересмотра, переосмысления...»

— Я имел в виду конкретный пример — архив Сталина. Он давно рассекречен, но... У нас в архивах такой порядок: если дело выдается исследователю, в нем проявляется запись о том, что такой-то тогда-то с ним ознакомился. Так вот большинство дел из сталинского архива таких записей не имеют. То есть в них никто не заглядывал. И это далеко не единственный такой архив. В 1990-е годы у нас произошла настоящая архивная революция: рассекречены были миллионы дел по всей стране. Но историки, к сожалению, от этой революции сильно отстали.

Кстати, бытующее представление о том, что рассекречивание прекратилось, глубоко ошибочно. Да, оно замедлилось: создана очень сложная и затратная система снятия ограничительных грифов. Тем не менее этот процесс продолжается. Подтверждение этому — сборники, которые издает Федеральное архивное агентство. Назову лишь последние: «Генерал Власов: история предательства», «Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны», «СССР и польское военно-политическое подполье». Как видите, мы идем на публикацию документов по самым острым, самым дискуссионным темам.

— Чем все-таки можно объяснить то, что многие рассекреченные документы остаются невостребованными? Может быть, историки действительно не хотят связываться с чересчур скользкими темами?

— Вопрос не ко мне. Думаю, главная причина все-таки в трудоемкости работы с архивными материалами. Для того чтобы написать серьезный исторический труд, нужно несколько лет провести в архивах. Конечно, не все исследования связаны с архивными поисками, но, наверное, есть и такие коллеги, которые ищут более легких путей. По крайней мере, пока я не знаю о фактах, когда историки отказывались бы работать в архивах, боясь найти там что-то «страшное».

— Повод для опасений тем не менее имеется. Некоторое время назад в Уголовном кодексе появилась статья, карающая за «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны». Поскольку четких критериев «ложности» нет, криминальным при желании можно признать все, что не соответствует представлениям блюстителей закона о «славном прошлом». Что и происходит. Одного блогера осудили, к примеру, недавно за утверждения о военном сотрудничестве СССР и Третьего рейха. Вас это не смущает?

— Конечно, смущает. Такого не должно быть. Правда, нам разъяснили, что эта статья УК не относится к научным разработкам. Но вопросы, понятно, остаются.

— Многие документы, относящиеся к советскому периоду нашей истории, как вы уже сказали, утратили статус гостайны. Многие, но все-таки далеко не все. Что остается засекреченным?

— В основном это, конечно, документы спецслужб. Одной из важнейших наших государственных тайн являются имена информаторов нашей внешней разведки. Они становятся известными лишь в каких-то исключительных случаях. Так, мы знаем, что первая советская атомная бомба была сделана благодаря чертежам, переданным нам Клаусом Фуксом — немецким физиком, коммунистом, участником «Манхэттенского проекта». Он был разоблачен, достаточно долго просидел в британской тюрьме, но в конце концов освободился и окончил свои дни в Германской Демократической Республике. Вместе с тем есть масса случаев глупого, ничем не обоснованного засекречивания. Возьмем, например, перелет Чкалова через Северный полюс, документы о котором были открыты лишь несколько лет назад. Я внимательно прочитал их и, честно говоря, так до конца и не понял, какие государственные секреты в них содержались. Разве что тот факт, что в экипаже Чкалова никто не знал английского.

— А в чем здесь «криминал»?

— Ну, видимо, не ожидали, что они долетят. Представьте себе: воздушную границу Америки пересекает какой-то самолет, ему с земли радируют: «Эй, парень, ты кто?» А он не может ответить. Но это, подчеркиваю, лишь мои догадки. Никаких более опасных тайн в этих материалах я не обнаружил. Но чтобы рассекретить их, пришлось создавать целую межведомственную комиссию. И так каждый раз. Рассекречивание любого дела, к какому бы периоду нашей истории оно ни относилось, связано с множеством бюрократических процедур. И, что тоже немаловажно, с большими бюджетными расходами: привлекается огромное количество экспертов, труд которых, естественно, должен быть оплачен. Я не понимаю: мы что, такая богатая страна?

— Вы хотите изменить нынешний порядок?

— Да, я уже давно об этом говорю. Проблема в том, что у нас фактически не действует закон о государственной тайне, установивший 30-летний срок засекречивания сведений. По моему разумению, порядок должен быть прямо противоположным нынешнему: все документы за пределами 30-летнего срока объявляются открытыми за исключением тех, которые сохраняют признаки государственной тайны.

— Иными словами, вы предлагаете ввести презумпцию открытости архивов?

— Именно так. Вот сейчас у нас закачивается 2016 год. Значит, с первого января 2017 года по умолчанию объявляются открытыми все документы 1986 года. При этом ведомства, если они считают нужным, должны обосновать необходимость продления срока засекречивания тех или иных дел. Не успели обосновать — ничего не поделаешь.

— А сколько лет, интересно, самой старой нашей гостайне?

— Честно говоря, затрудняюсь ответить. Но могу сказать, что засекреченной, например, остается определенная часть архива ВЧК.

— Начиная с 1917 года?

— Начиная с 1917 года.

— Здорово. И засекреченными, насколько я понимаю, остаются не только информаторы внешней разведки, но и данные о «внутренних» помощниках — негласных секретных сотрудниках.

— Закон об оперативно-разыскной деятельности запрещает разглашать методы ведения спецопераций, а секретные сотрудники как раз относятся к таким методам. Поэтому да, эти данные, конечно же, засекречены.

— Приходилось слышать, что одним из главных лоббистов сохранения этих сведений в тайне является Русская православная церковь.

— Ничего не могу сказать по этому поводу. Хотя понимаю, на что вы намекаете. Но я, например, тоже считаю, что раскрывать эту информацию не следует. Конечно, когда в стране миллионы сексотов, как у нас в сталинские времена, — это безумие. Но вообще без негласных сотрудников спецслужбы обойтись, наверное, не могут. А кто будет сотрудничать со спецслужбами, которые разглашают имена своих агентов?

— То есть то, как поступила Германия с архивами Штази, — это не наш путь?

— В Восточной Германии, напомню, после присоединения к ФРГ была проведена люстрация. Для нас, как я понимаю, такой путь неприемлем.

— Есть какие-то закрытые архивы, с которыми вам самому хотелось бы ознакомиться? Что-то, что и для вас является тайной за семью печатями?

— Поскольку у меня первая степень допуска, я могу ознакомиться с любыми нашими секретными архивами. Так что у меня такой проблемы нет. Да если положить руку на сердце, думаю, нет такой проблемы и для других наших историков. Помнится, когда рухнул Советский Союз, было много криков: «Теперь-то мы узнаем нашу подлинную историю. Дайте только документы!» Но это абсолютно антиисторический подход. Невозможно с помощью одного или даже нескольких документов понять все наше прошлое. Это очень длительный процесс, требующий анализа огромного количества материалов. На сегодняшний день создана, я считаю, великолепная источниковая база, все основные архивы рассекречены. В том числе многие из тех, которые касаются наших отношений с другими странами. Архив Коминтерна, документы советской военной администрации в Германии, секретные протоколы пакта Молотова-Риббентропа, материалы Катынского дела — все это открыто.

— Ну, что касается Катынского дела, значительная его часть остается, насколько известно, засекреченной.

— Это документы современного следствия. Все документы, имеющие отношение к судьбе польских военнопленных 1939-1941 годов, рассекречены и переданы польской стороне.

— Но тогда вопрос: что же такое секретное содержится в материалах современного следствия?

— Да ничего нет.

— Перестраховываются?

— Конечно.

— Слышал, кстати, что разглашению в числе прочего не подлежат имена тех, кто в годы репрессий приводил приговоры в исполнение. Это так?

— Ну, во-первых, имена некоторых из них известны. Это, например, известный комендант НКВД Василий Блохин, на руках которого кровь многих тысяч людей. Но в принципе для истории, думаю, не так важно, был ли это Блохин, Иванов или Сидоров. Важно, кто создал и запустил машину террора. Основная ответственность за репрессии лежит, несомненно, на высшем руководстве страны. Главные палачи — Сталин и его окружение.

— Не спорю. Но, мне кажется, информация о том, кто именно нажимал на курок, тоже важна. Очень уж разительный контраст получается у нас с Германией, где находят и привлекают к ответственности 90-летних стариков, служивших бухгалтерами и кладовщиками в концлагерях. А у нас невиновны те, кто набивал трупами могильные рвы. Нет тут диссонанса?

— Сложный вопрос. Безусловно, диссонанс есть. Но у нас — в России, в Советском Союзе — не было своего Нюрнбергского трибунала. Следовательно, у нас нет основания для привлечения этих людей к ответственности.

— А вы как считаете, не помешал бы нам свой Нюрнберг?

— Считаю, нет, не помешал бы. Но вероятность этого, конечно, невелика. Об этом в числе прочего говорит судьба законопроекта, внесенного в Госдуму бывшим членом Совета Федерации Константином Добрыниным, — о преследовании за оправдание преступлений сталинизма. С тех пор прошло больше года, но что-то не вижу, чтобы этот закон обсуждался. Видимо, парламенту некогда заниматься такими вещами.

— Вернемся к загадкам прошлого. Темным пятном для историков остается тайная советская дипломатия периода начала войны. По воспоминаниям разведчика Павла Судоплатова, после первых разгромных поражений советское руководство начало прощупывать почву на предмет заключения с немцами «нового Брестского мира». И готово было, соответственно, пожертвовать частью территории страны. Намеки на это содержатся и в алармистских посланиях Сталина союзникам. Могут нас ждать какие-то архивные открытия в этой области?

— Мне неизвестны документы, которые бы подтверждали эту гипотезу. Не смог их найти и Лев Безыменский, поставивший эту проблему в нашей печати. Но вы правы: есть свидетельства о том, что Сталин вел разговоры о сепаратном мире со своим ближайшим окружением. На роль возможного посредника между Москвой и Берлином предлагался якобы болгарский царь Борис. Это действительно крайне интересная тема для историка. Но очень сложная для проникновения. Есть воспоминания, но где документы?

— А их действительно нет?

— Не могу с уверенностью сказать, что их нет. Во всяком случае, они до сих пор не всплывали. Не знаю, правда, ни одного историка, который бы сегодня специально занимался этим вопросом.

— Ну, это-то как раз понятно: тема по нынешним временам, мягко говоря, неудобная.

— Так могут считать только идиоты. К научным исследованиям, как я уже сказал, такого рода претензии предъявляться не могут. Хотя идиотов у нас, надо признать, много... Что же касается самой этой темы, то для меня ясно одно: вопрос «нового Брестского мира» действительно обсуждался. Это вполне очевидно. А вот что было дальше, каковы были пути реализации этой идеи и до какой стадии дошло дело — ответа пока нет.

— В общем, есть еще что исследовать в нашем прошлом.

— Совершенно верно. Мы еще очень далеки от полного понимания советской эпохи.

— И многие ее мифы, похоже, еще ждут своего разоблачения.

— Мне не нравится слово «разоблачение». Задача историка — разобраться в природе этих мифов, понять, какую роль они играли, зачем были нужны. Кстати, то, зачем они вдруг понадобились сегодня, — тоже очень интересный вопрос.

— Зачем они были нужны тогда — в общем-то, понятно. Это было технологией управления обществом. Но в отношении их востребованности в наши дни полной ясности пока действительно нет. У вас есть свое объяснение этому?

— Это вопрос к политологам, а я историк. Но вы правильно сказали: это инструмент управления обществом. Испытанный инструмент.

— На сайте Российского военно-исторического общества опубликована недавно любопытная статья, посвященная аресту одного бывшего министра. С весьма примечательным заголовком: «Новый 37-й: он вернулся совсем другим, качественно новым и более эффективным». Может быть, именно это является ответом: старые мифы берут на вооружение, дабы попытаться перекроить государство по лекалам, завещанным товарищем Сталиным?

— Думаю, вы правы. Некоторые представители правящей элиты, похоже, очень хотели бы этого. Но, к счастью, не вся власть.

— Думаете, не дойдет дело до нового «Краткого курса»?

— Уверен, что не дойдет. Как бы этого кому-то ни хотелось, Россия никогда не станет Советским Союзом. Возврата к прошлому нет. Но рецидивы каких-то элементов прошлого, да, возможны. Не могу не заметить, кстати, что являюсь специалистом по неудавшимся реформам Александра I, Николая I, Александра II... Работу, посвященную реформе 1861 года, я назвал «Великая, но неудачная»: если бы она удалась, не было бы сталинских колхозов. Почему Россия, ощущая необходимость кардинальных перемен, идя на эти перемены, постоянно откатывается назад? Вопрос, на который у меня пока нет ответа.

Кто сказал, что быть министром - не женское дело? Министр культуры Красноярского края Елена Мироненко своей биографией доказывает обратное. Лидер по натуре, целеустремлённая, с амбициями и сильным характером женщина уже в столь молодом возрасте достигла высот, которые ещё нельзя считать пределом.

Елена Мироненко. Биография

Мироненко Елена Николаевна - уроженка города Минусинск, что в Красноярском крае. Родилась она 21 июня 1981 года в семье преподавателей. Её отец, Мироненко Николай Васильевич, учил детей истории в школе №12, а затем тренировал по пауэрлифтингу в спортивном клубе; мать, Барабаш Валентина Петровна, также всю свою жизнь посвящает преподавательской деятельности - она руководитель Минусинского колледжа культуры и искусств. У Елены также есть две сестры и младший брат.

Стоит отметить, что родители Елены сделали достойный вклад в её моральное и физическое развитие - ещё с самого детства они прививали ей любовь к музыке, спорту, хореографии и чтению. На протяжении десяти лет будущий министр культуры Красноярского края Елена Мироненко состояла в детском танцевальном коллективе. Также Елену, её брата и сестёр с самого детства приучали к самостоятельности, за что нынешний министр очень благодарна своим родителям.

Елена ходила в Минусинский детский сад "Метелица", а затем училась в школах №7, №16 и №4. Однако сразу после окончания школы шестнадцатилетняя Елена Мироненко отправилась получать высшее образование в Санкт-Петербург, где в 2002 году с отличием окончила Университет культуры и искусств, после чего продолжила своё образование в аспирантуре, которую окончила в 2005 году.

После окончания аспирантуры Елена занималась дальнейшим саморазвитием, обучаясь на курсах Сибирского Федерального Университета на курсе "Государственное и муниципальное управление" (2009 год), в школе управленческого резерва (2014 год), после чего в 2014 и 2015 годах она проходила стажировку за границей: в США и Великобритании.

Начало карьеры

Свою трудовую деятельность Елена Мироненко начала сразу с момента приезда в Санкт-Петербург. С 2001 по 2005 гг. она работала в городских организациях коммерческого типа, а с 2002 года, параллельно с учёбой в аспирантуре и трудовой деятельностью, преподавала в Университете культуры и искусств, но со временем начала читать лекции в Институте управления персоналом Санкт-Петербурга.

Окончив аспирантуру, Елена вернулась в родной край и продолжила свою карьеру в Красноярске - работала на директорских должностях в коммерческих организациях города. Некоторое время было проведено на должности маркетолога. Так продолжалось до 2008 года.

Карьера в министерстве культуры Красноярского края

Начиная с 2008 года, Елена Мироненко продолжила свою карьеру непосредственно в Министерстве культуры Красноярского края, заняв должность главного специалиста отдела культурных массовых акций. Через недолгое время она возглавила этот отдел.

В 2013 году Елена Николаевна была утверждена на должность директора Музея геологии Центральной Сибири, а через два года, 30 июля 2015 года, был подписан приказ о назначении Елены Мироненко министром культуры Красноярского края. На этой должности она находится и по сей день и, кстати, является самым молодым министром в истории Красноярского края, заняв эту должность в 34 года, о чём регулярно упоминается в СМИ.

Личная жизнь

В настоящее время Елена Мироненко не состоит в семейных отношениях, но занимается воспитанием сына, которому прививает любовь к спорту и книгам, учит быть самостоятельным, как это когда-то сделали родители самой Елены. Сын активно и всесторонне развивается, очень любит рисовать и проявляет серьёзный интерес к музыке - будучи ребенком, уже успел опробовать игру на разных музыкальных инструментах, что, возможно, уже в недалёком будущем может обеспечить его музыкальную карьеру.

Сама Елена также имеет некоторые увлечения: она очень любит кататься на горных лыжах, плавать и, конечно же, читать. В жизни следует строгому кредо, которое основано на том, что не стоит бояться каких-либо трудностей - их преодоление ведёт к вершинам. Впрочем, следование этому кредо в жизни Елены Мироненко чётко наблюдается в её биографии, ведь в её столь молодом возрасте уже продемонстрированы значительные результаты, которые могут стать великолепным примером для подражания.

Считается, что работники библиотек, музеев и архивов - это хранители древности. С этим трудно поспорить, если учесть тот факт, что последние два десятка лет интерес к событиям, произошедшим несколько веков назад, вырос многократно. И пролить свет на многие тайны исторических эпох помогают архивы, благодаря которым картина прошлого становится максимально полной. Но существует ли в нашей стране человек, который является главным хранителем «секретов» отечественной истории. Безусловно, да. На протяжении последних двадцати четырех лет им был историк Мироненко Сергей Владимирович. Именно он заведовал Государственным архивом России. Являясь автором целого ряда научных монографий, посвященных историографии, за годы службы в статусе «главного архивариуса» он выработал собственную точку зрения на те или иные события прошлого, причем зачастую она имеет радикальный окрас.

Естественно, Мироненко Сергей Владимирович, считающий, например, что расстрел польских офицеров в Катыни организовали не фашистские захватчики, а советские «чекисты», подвергается яростной критике со стороны некоторых представителей общественности.

Так или иначе, но бывший архивариус страны не склонен менять своих взглядов на отечественную историю.

Биографическая справка

Мироненко Сергей Владимирович - уроженец города Москвы. Он появился на свет 4 марта 1951 года. Мать будущего ученого работала медиком, а отец, будучи военным пенсионером, увлекался историей и даже преподавал ее студентам. Интерес к этой науке у Сергея возник еще в подростковом возрасте. Он хотел изучать прошлое страны, причем его увлекал больше дореволюционный период России, в то время как углубляться в историю СССР юноша не хотел.

Годы учебы

Естественно, получив аттестат зрелости, Мироненко Сергей Владимирович подал документы на исторический факультет МГУ.

Поступить было непросто: предпочтение отдавалось отслужившим солдатам, представителям рабочего класса, абитуриентам с «профильными» рекомендациями… Сергей имел хорошие шансы на поступление, благодаря тому, что он имел на руках «золотую медаль», поэтому ему пришлось сдавать всего один экзамен - историю. И он его сдал на пять баллов. Поначалу учеба ему давалась с трудом: уровень знаний был совершенно иным, чем в школе, но спустя некоторое время Мироненко Сергей Владимирович, биография которого известна далеко не всем, втянулся в учебный процесс.

Карьера в науке

Получив диплом историка в 1973 году, молодой человек успешно сдает экзамены в аспирантуру. Окончив ее, Сергей Владимирович с трудом устраивается на работу в Институт истории СССР при Академии наук СССР. Дело в том, что ставок попросту не было. В стенах этого образовательного учреждения он знакомится с именитыми учеными, сделавшими огромный вклад в развитие отечественной историографии. После общения с ними Мироненко садится за кандидатскую, а после - за докторскую. Он успешно защищает обе диссертации. Кроме этого, он пишет научные монографии, публикации, статьи.

В частности, к ним относятся: «Декабристы. Биографический справочник», «Самодержавие и реформы», «Страницы тайной истории».

Уход из института

В начале 90-х Мироненко Сергей Владимирович, отзывы о котором носят противоречивый характер, уходит из «любимого» института истории. Как он сам потом скажет, ему просто стало скучно туда ходить. Нет, он не потерял интерес к науке, просто к тому моменту ушли из жизни видные ученые-историки, которые для него были настоящим «светочем». Да и начало нового десятилетия стало для Мироненко неким этапом переосмысления бытия.

Преподаватель и эксперт

Расставшись с институтом истории, ученый продолжал поддерживать связь с родным истфаком МГУ. Сергей Владимирович с удовольствием читал лекции студентам, а спустя некоторое время ему даже предложили заведовать кафедрой русской истории 19-20 веков.

В первой половине 90-х Мироненко был ведущим телевизионной передачи «Документы и судьбы» («ОРТ»), а в начале нулевых его пригласили в качестве эксперта в серию передач «Архивные данные» («РТР»).

На телеканале «Культура» он был ведущим проектов «Документальная история» и «Непростая история».

Архив

В 1992, когда в стране уже поменялась власть, Сергей Владимирович стал работать в архивной службе и в прошлом даже успел немного поработать в статусе сотрудника архива Общего отдела КПСС. Весной 1992-го он стал главным архивариусом страны. В этой должности он проработает вплоть до 2016 года. Некоторые склонны считать, что выпускник истфака СГУ мог бы и дальше работать в прежнем качестве, если бы не его одиозные взгляды на некоторые события прошлого.

Научный руководитель Государственного архива Российской Федерации

Историк, доктор исторических наук, профессор.

В 1973 г. окончил исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова.
В 1978 г. в МГУ защитил кандидатскую диссертацию по теме: «Секретный комитет 1839-1842 гг. и указ об обязанных крестьянах».
В 1992 г. в Институте истории СССР АН СССР защитил докторскую диссертацию по теме: «Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в первой четверти XIX в.».
С 1977 г. младший научный сотрудник, затем старший научный сотрудник Института истории СССР АН СССР.
В 1991-1992 гг. заместитель директора Центра хранения современной документации (ЦХСД).

С мая 1992 г. директор ГА РФ.
С марта 2016 г. научный руководитель ГА РФ.

Член коллегии Федерального архивного агентства. Член Высшей аттестационной комиссии при Министерстве образования и науки РФ. Входит в состав Геральдического совета при Президенте Российской Федерации. Заведующий кафедрой истории России XIX - начала XX вв. исторического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Член редакционных советов журналов "Исторический архив", "Родина", "Военно-исторический журнал".

* * *

За многолетний добросовестный труд в архивных учреждениях Сергей Владимирович Мироненко награжден нагрудным знаком «Почетный архивист» (приказ Росархива от 23.02.2001 №45-лс).

В 2005 году за заслуги в деле защиты прав и свобод человека и гражданина (С.В.Мироненко - член редакционного совета издания «История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов. Собрание документов в семи томах») отмечен Почетным Знаком Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.

За большой вклад в обеспечение единой государственной политики в области геральдики С.В.Мироненко имеет благодарность Президента Российской Федерации (распоряжение Президента РФ от 27.07.2007 № 419-РП).

Награжден знаком отличия "За заслуги в укреплении сотрудничества со Счетной палатой Российской Федерации" (приказ от 11.01.2010 №44-к) и почетной грамотой Министерства юстиции Российской Федерации (приказ от 07.09.2010 №1382-к).

За большой вклад в сохранение документального наследия народов Российской Федерации и многолетнюю добросовестную работу Указом Президента Российской Федерации от 20.09.2010 № 1131 директор Государственного архива Сергей Владимирович Мироненко награжден Орденом Почёта.

Библиография основных трудов Мироненко С.В.

Самодержавие и реформы: Политическая борьба в России в начале ХIХ в. / АН СССР, Ин-т истории СССР. - М.: Наука, 1989. Мироненко С.В. Страницы тайной истории самодержавия: Политическая история России первой половины ХIХ столетия. - М.: Мысль, 1990.

Maylunas Andrei, Mironenko Sergei (eds), Galy, Darya (translator) (1997). A Lifelong Passion, Nicholas and Alexandra: Their Own Story. Doubleday. (Русск. изд.: Мейлунас А., Мироненко С. Николай и Александра. Любовь и жизнь / пер. С.Житомирской. - М.: Прогресс, 1998. Декабристы: биографический справочник / изд. подгот. С.В.Мироненко. - М.: Наука, 1988.

Maylunas Andrei, Mironenko Sergei (eds), Galy, Darya (translator) (1997). A Lifelong Passion, Nicholas and Alexandra: Their Own Story. Doubleday. (Русск. изд.: Мейлунас А., Мироненко С. Николай и Александра. Любовь и жизнь. - М.: Прогресс, 1998.

Восстание декабристов: документы Т. 16. Журналы и докладные записки следственного комитета / АН СССР, ГАУ при СМ СССР, ЦГАОР; под ред. М.В.Нечкиной; подгот. текста, коммент. С.В.Мироненко. - М.: Наука, 1986. - (Материалы по истории восстания декабристов).

Восстание декабристов: документы Т. 17. Дела Верховного уголовного суда и Следственной комиссии / АН СССР, ГАУ при СМ СССР, ЦГАОР; под ред. М.В.Нечкиной; подгот. текста, коммент. С.В. Мироненко. - М.: Наука, 1986. - (Материалы по истории восстания декабристов).

Восстание декабристов: документы Т. 19, 21. Дела Верховного уголовного суда и Следственной комиссии / Росархив, ГА РФ; под ред. С.В. Мироненко. - М.: РОССПЭН, 2001-2008. - (Материалы по истории восстания декабристов).

Архив новейшей истории России. Серии «Каталоги», «Публикации» / Росархив, ГА РФ; под ред. В.А. Козлова, С.В.Мироненко. - М.; Новосибирск, 1999-2004.

[Государственный архив Российской Федерации]: путеводитель. Т. 1-6 / Росархив, ГА РФ; отв. ред. С.В.Мироненко. - М., 1994-2004. - (Русская архивная серия).

Государственный архив Российской Федерации: 10 лет работы (1992-2002): сборник статей / Росархив, ГА РФ; редкол.: С.В. Мироненко (отв. ред.) и др. - М.: РОССПЭН, 2002. - (Архив новейшей истории России. Сер. «Исследования»; т. 2).

История Государственного архива Российской Федерации: документы, статьи, воспоминания / М-во культуры РФ, Росархив, ГА РФ; отв. ред. С.В. Мироненко. - М.: РОССПЭН, 2010.

История сталинского ГУЛАГа (конец 1920-х-первая половина 1950-х годов): сборник документов. В 7 т. Т. 1, 7 / М-во культуры и массовых коммуникаций РФ, Росархив, ГА РФ, Гувер. ин-т войны, революции и мира; отв. ред.: С.В.Мироненко. - М.: РОССПЭН, 2004-2005.

История Отечества: люди, идеи, решения: Очерки истории России XIX- начала ХХ в. / сост. С.В.Мироненко. - М.: Политиздат, 1991.

Петр Андреевич Зайончковский: сборник статей и воспоминаний к столетию историка / МГУ им. М.В.Ломоносова; сост.: Л.Г.Захарова, С.В.Мироненко и др. - М.: РОССПЭН, 2008.

Пущин И.И. Сочинения и письма: в 2 т. / РАН; изд. подгот. М.П.Мироненко, С.В.Мироненко. - М.: Наука, 1999-2001.

58/10: Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953-1958: аннотированный каталог / Междунар. фонд «Демократия», Росархив, ГАРФ; под ред. В.А.Козлова, С.В.Мироненко. - М. : Междунар. фонд «Демократия», 1999. - (Россия. ХХ век: док.).

Переписка цесаревича Александра Николаевича с императором Николаем I, 1838-1839 / под ред. Л.Г.Захаровой, С.В.Мироненко. - М.: РОССПЭН, 2008. - (Бумаги Дома Романовых).

Дело Менделя Бейлиса: Материалы Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства о судебном процессе 1913 г. по обвинению в ритуальном убийстве / Рос. еврейс. конгресс, ГА РФ; редкол.: Т.Г. Голенпольский, С.В. Мироненко и др. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1999.

Крамола: Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе, 1953-1982 гг.: Рассекреченные документы Верховного суда и Прокуратуры СССР / М-во культуры и массовых коммуникаций РФ, Росархив, ГА РФ; под ред. В.А. Козлова и С.В. Мироненко. - М.: Материк, 2005.

Мироненко С.В. Император Николай I // Российские самодержцы, 1801-1917. - М., 1993. - С. 91-158.