Луций эмилий павел. Павел македонский луций эмилий Плутарх об Эмилии Павле

    Луций Эмилий Павел (консул 219 до н. э.) - Луций Эмилий Павел (26 мая 150 года до. н.э 216 до н. э.) дважды римский консул в 219 и 216 годах до н. э. В первый год консульства Павел учавствовал во второй Иллирийской войне, победил Деметрия Фарского, который был вынужден бежать к… … Википедия

    Луций Эмилий Павел Македонский - У этого термина существуют и другие значения, см. Луций Эмилий Павел. Луций Эмилий Павел Македонский Lucius Aemilius Paulus Macedonicus … Википедия

    Луций Эмилий Павел (консул 219 года до н. э.) - У этого термина существуют и другие значения, см. Луций Эмилий Павел. Луций Эмилий Павел Lucius Aemilius Paulus Консул Римской республики 219 и 216 до н. э … Википедия

    Луций Эмилий Лепид Павел - Луций Эмилий Павел LUCIVS AEMILIVS PAVLVS Род деятельности: Консул Римской империи Дата рождения: ок. 28 до н. э. Дата смерти … Википедия

    Эмилий Павел - (Луций Эмилий Павел) (ок. 230 160 гг. до н.э.) полководец, победитель македонского царя Персея Устроить пир и выстроить боевую линию задачи весьма сходные: первый должен быть как можно приятнее в глазах гостей, вторая как можно страшнее в глазах… … Сводная энциклопедия афоризмов

    Луций Эмилий Лепид Павел (консул 50 года до н. э.) - У этого термина существуют и другие значения, см. Луций Эмилий Павел. Луций Эмилий Лепид Павел Lucius Aemilius Lepidus Paullus Консул 50 до н. э. Отец: Марк Эмилий Леп … Википедия

    Луций Эмилий Лепид Павел (консул 1 года) - У этого термина существуют и другие значения, см. Луций Эмилий Павел. Луций Эмилий Павел LUCIVS AEMILIVS PAVLVS Род деятельности: Консул Римской империи Дата рождения: ок. 28 до н. э … Википедия

    ЭМИЛИЙ ПАВЕЛ - 1 . Луций (Lucius Aemilius Paulus) (г. р. неизв. 216 до н. э.) рим. гос. деятель и полководец. Из старинного патрицианского рода Эмилиев. Консул 219 и 216. В 219 одержал победу над иллирийскими племенами. В 216 вместе с консулом Г. Теренцием… … Советская историческая энциклопедия

Что силь­нее спо­соб­ст­ву­ет исправ­ле­нию нра­вов? Демо­крит учил молить­ся о том, чтобы из объ­ем­лю­ще­го нас возду­ха навстре­чу нам неиз­мен­но выхо­ди­ли лишь бла­гие обра­зы - срод­ные и полез­ные чело­ве­ку, а не зло­ве­щие или ник­чем­ные; тем самым он внес в фило­со­фию мысль, невер­ную и веду­щую к неис­чис­ли­мым пред­рас­суд­кам. () Что до меня, то, при­леж­но изу­чая исто­рию и зани­ма­ясь сво­и­ми писа­ни­я­ми, я при­учаю себя посто­ян­но хра­нить в душе память о самых луч­ших и зна­ме­ни­тых людях, а все дур­ное, пороч­ное и низ­кое, что неиз­беж­но навя­зы­ва­ет­ся нам при обще­нии с окру­жаю­щи­ми, оттал­ки­вать и отвер­гать, спо­кой­но и радост­но устрем­ляя свои мыс­ли к достой­ней­шим из образ­цов.


() Тем вре­ме­нем из Рима при­бы­ло посоль­ство (чис­лом десять чело­век ), и Эми­лий воз­вра­тил македо­ня­нам их зем­лю и горо­да, раз­ре­шил им жить сво­бод­но и по соб­ст­вен­ным зако­нам, и лишь обя­зал пла­тить рим­ля­нам подать в сто талан­тов, то есть более чем вдвое мень­ше, неже­ли они пла­ти­ли сво­им царям. Он устра­и­вал все­воз­мож­ные состя­за­ния, при­но­сил жерт­вы богам, зада­вал пиры и обеды, () без труда покры­вая рас­хо­ды за счет цар­ской каз­ны и обна­ру­жи­вая столь­ко заботы о поряд­ке, бла­го­вид­но­сти, радуш­ном при­е­ме и долж­ном раз­ме­ще­нии гостей, о том, чтобы каж­до­му были ока­за­ны честь и дру­же­лю­бие в точ­ном соот­вет­ст­вии с его заслу­га­ми, что гре­ки толь­ко диви­лись, как он нахо­дит вре­мя для забав и, зани­ма­ясь важ­ней­ши­ми государ­ст­вен­ны­ми дела­ми, не остав­ля­ет без наблюде­ния и дела мало­важ­ные. () Несмот­ря на щед­рость и пыш­ность при­готов­ле­ний, наи­бо­лее лако­мым блюдом для при­гла­шен­ных и отрад­ней­шим для их взо­ров зре­ли­щем бывал сам Эми­лий, и это достав­ля­ло ему нема­лую радость; вот поче­му, когда изум­ля­лись его усер­дию и ста­ра­ни­ям, он отве­чал, что устро­ить пир и выстро­ить бое­вую линию - зада­чи весь­ма сход­ные: пер­вый дол­жен быть как мож­но при­ят­нее в гла­зах гостей, вто­рая - как мож­но страш­нее в гла­зах вра­гов. () Не менее горя­чо его хва­ли­ли за бес­ко­ры­стие и вели­ко­ду­шие: он не поже­лал даже взгля­нуть на груды сереб­ра и золота, кото­рые извлек­ли из цар­ских сокро­вищ­ниц, но передал все кве­сто­рам для попол­не­ния обще­ст­вен­ной каз­ны. Он толь­ко раз­ре­шил сыно­вьям, боль­шим люби­те­лям книг, забрать себе биб­лио­те­ку царя и, рас­пре­де­ляя награ­ды за храб­рость, дал сво­е­му зятю Элию Тубе­ро­ну чашу весом в пять фун­тов. () Это тот самый Тубе­рон, о кото­ром мы уже упо­ми­на­ли и кото­рый жил вме­сте с пят­на­дца­тью сво­и­ми роди­ча­ми на дохо­ды от одно­го малень­ко­го поме­стья. Гово­рят, это был пер­вый сереб­ря­ный пред­мет в доме Эли­ев, и при­нес­ла его к ним доб­лесть и ока­зан­ный доб­ле­сти почет; до тех пор ни они сами, ни их жены нико­гда и не дума­ли о сереб­ря­ной или золо­той утва­ри.

29. () Бла­го­по­луч­но покон­чив с дела­ми Гре­ции, Эми­лий воз­вра­тил­ся в Македо­нию и тут полу­чил пред­пи­са­ние сена­та отдать на раз­граб­ле­ние вои­нам, участ­во­вав­шим в войне про­тив Пер­сея, эпир­ские горо­да. Он при­звал македо­нян пом­нить, что сво­бо­ду им даро­ва­ли рим­ляне, при­звал беречь свою сво­бо­ду, стро­го выпол­няя зако­ны и хра­ня меж собою согла­сие, и дви­нул­ся в Эпир. () Наме­ре­ва­ясь совер­шить напа­де­ние неожидан­но и повсюду в один час, он вызвал к себе из каж­до­го горо­да по деся­ти самых почтен­ных и ува­жа­е­мых мужей и при­ка­зал им, чтобы все сереб­ро и золо­то, хра­нив­ше­е­ся в хра­мах и част­ных домах, было в назна­чен­ный день собра­но и выда­но. С каж­дой из этих депу­та­ций он отпра­вил сол­дат во гла­ве с цен­ту­ри­о­ном - слов­но бы кара­уль­ных, кото­рым пору­че­но разыс­ки­вать и при­ни­мать золо­то. () Когда насту­пил ука­зан­ный день, эти вои­ны, все разом, рину­лись гра­бить, так что в тече­ние часа было обра­ще­но в раб­ство сто пять­де­сят тысяч чело­век и разо­ре­но семь­де­сят горо­дов, но в резуль­та­те столь гибель­но­го и все­об­ще­го опу­сто­ше­ния на долю каж­до­го сол­да­та при­шлось не более один­на­дца­ти драхм. Всех при­вел в ужас такой исход вой­ны: досто­я­ние цело­го наро­да, раз­ме­нян­ное по мело­чам, обер­ну­лось ничтож­ным при­быт­ком в руках победи­те­лей.

30. () Испол­нив это пору­че­ние сена­та, в выс­шей сте­пе­ни про­тив­ное его нату­ре, снис­хо­ди­тель­ной и мяг­кой, Эми­лий спу­стил­ся в Орик. Оттуда он пере­пра­вил­ся с вой­ском в Ита­лию и поплыл вверх по Тиб­ру на цар­ском кораб­ле с шест­на­дца­тью ряда­ми греб­цов, пыш­но укра­шен­ном вра­же­ским ору­жи­ем, пур­пур­ны­ми тка­ня­ми и ков­ра­ми, так что рим­ляне, кото­рые несмет­ны­ми тол­па­ми высы­па­ли из горо­да и шли по бере­гу вро­вень с суд­ном, мед­лен­но про­дви­гав­шим­ся про­тив тече­ния, в какой-то мере уже зара­нее насла­ди­лись зре­ли­щем три­ум­фа.

() Но вои­ны, с вожде­ле­ни­ем взи­рав­шие на цар­ские сокро­ви­ща, счи­тая, что они полу­чи­ли мень­ше, чем заслу­жи­ва­ют, втайне кипе­ли зло­бою на Эми­лия имен­но по этой при­чине, вслух же обви­ня­ли его в том, что, коман­дуя ими, он про­явил суро­вость насто­я­ще­го тиран­на, и были не слиш­ком склон­ны под­дер­жать его прось­бу о три­ум­фе. () Заме­тив это, Сер­вий Галь­ба, кото­рый был вра­гом Эми­лия, хоть и слу­жил у него воен­ным три­бу­ном, дерз­нул откры­то заявить, что три­умф Эми­лию давать не сле­ду­ет. Он рас­пу­стил сре­ди сол­дат мно­же­ство кле­вет­ни­че­ских слу­хов об их пол­ко­вод­це и тем еще силь­нее раз­жег нена­висть к нему, а народ­ных три­бу­нов про­сил пере­не­сти слу­ша­ние дела назав­тра: до кон­ца дня оста­ва­лось все­го четы­ре часа, кото­рых, по сло­вам Галь­бы, для обви­не­ния было недо­ста­точ­но. () Три­бу­ны, одна­ко, веле­ли ему, если у него есть что ска­зать, гово­рить немед­лен­но, и он начал про­стран­ную, напол­нен­ную все­воз­мож­ны­ми поно­ше­ни­я­ми речь, кото­рая тяну­лась до самых суме­рек. Нако­нец совсем стем­не­ло, и три­бу­ны рас­пу­сти­ли собра­ние, а сол­да­ты, осмелев, собра­лись вокруг Галь­бы, сго­во­ри­лись и на рас­све­те заня­ли Капи­то­лий, где народ­ные три­бу­ны реши­ли воз­об­но­вить собра­ние на сле­ду­ю­щий день.

31. () Утром нача­лось голо­со­ва­ние, и пер­вая три­ба пода­ла голос про­тив три­ум­фа. Это ста­ло извест­но осталь­ным три­бам и сена­ту, и народ был до край­но­сти опе­ча­лен оскорб­ле­ни­ем, кото­рое нано­сят Эми­лию, но лишь гром­ко роп­тал, не реша­ясь что бы то ни было пред­при­нять. Одна­ко знат­ней­шие сена­то­ры кри­ча­ли, что тво­рит­ся страш­ное дело, и при­зы­ва­ли друг дру­га поло­жить пре­дел наг­ло­сти и бес­чин­ству сол­дат, кото­рые не оста­но­вят­ся перед любым без­за­ко­ни­ем или наси­ли­ем, если никто и ничто не поме­ша­ет им лишить Пав­ла Эми­лия побед­ных поче­стей. () Дер­жась все вме­сте, они про­би­лись сквозь тол­пу, под­ня­лись на Капи­то­лий и выра­зи­ли жела­ние, чтобы три­бу­ны пре­рва­ли пода­чу голо­сов, пока они не выска­жут наро­ду то, что наме­ре­ны ему сооб­щить. Когда все уго­мо­ни­лись и насту­пи­ла тиши­на, впе­ред вышел Марк Сер­ви­лий, быв­ший кон­сул, сра­зив­ший в поедин­ках два­дцать три непри­я­те­ля, и ска­зал, что лишь теперь он до кон­ца ура­зу­мел, какой вели­кий пол­ко­во­дец Эми­лий Павел, () если с таким испор­чен­ным и раз­нуздан­ным вой­ском он совер­шил столь пре­крас­ные и вели­кие подви­ги, и, что он, Сер­ви­лий, не может понять, поче­му рим­ляне, вос­тор­жен­но празд­но­вав­шие победу над илли­рий­ца­ми и лигу­ра­ми, теперь отка­зы­ва­ют себе в удо­воль­ст­вии увидеть воочию царя македо­нян и всю сла­ву Алек­сандра и Филип­па, пав­шую пред рим­ским ору­жи­ем. () « Слы­хан­ное ли дело, - про­дол­жал он, - преж­де, когда до горо­да дока­ти­лась лишь смут­ная мол­ва о победе, вы при­нес­ли жерт­вы богам и моли­ли их о том, чтобы слух поско­рее под­твер­дил­ся, а когда при­был сам пол­ко­во­дец, при­ве­зя победу с собою, вы лиша­е­те богов поче­стей, а себя радо­сти, точ­но бои­тесь взгля­нуть на вели­чие достиг­ну­то­го вами или щади­те про­тив­ни­ка! И все же было бы луч­ше, если бы состра­да­ние к вра­гу рас­стро­и­ло три­умф, но не зависть к глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­му. () Меж­ду тем, - вос­клик­нул он, - зло­ба, ваши­ми ста­ра­ни­я­ми, забра­ла такую силу, что о заслу­гах пол­ко­во­д­ца и о три­ум­фе осме­ли­ва­ет­ся раз­гла­голь­ст­во­вать чело­век без еди­но­го шра­ма на теле, глад­кий и лос­ня­щий­ся от без­за­бот­ной жиз­ни, и где? - перед нами, кото­рых бес­чис­лен­ные раны научи­ли судить о досто­ин­ствах и недо­стат­ках пол­ко­вод­цев!» И вот как он был отпразд­но­ван. Народ в кра­си­вых белых одеж­дах запол­нил помо­сты, ско­ло­чен­ные в теат­рах для кон­ных риста­ний (рим­ляне зовут их « цир­ка­ми» ) и вокруг фору­ма и занял все ули­цы и квар­та­лы, откуда мож­но было увидеть шест­вие. () Две­ри всех хра­мов рас­пах­ну­лись настежь, свя­ти­ли­ща напол­ни­лись вен­ка­ми и бла­го­вон­ны­ми куре­ни­я­ми; мно­го­чис­лен­ные лик­то­ры и слу­жи­те­ли рас­чи­ща­ли путь, оттес­няя тол­пу, запрудив­шую середи­ну доро­ги, и оста­нав­ли­вая тех, кто бес­по­рядоч­но метал­ся взад и впе­ред. Шест­вие было разде­ле­но на три дня , и пер­вый из них едва вме­стил назна­чен­ное зре­ли­ще: с утра дотем­на на двух­стах пяти­де­ся­ти колес­ни­цах вез­ли захва­чен­ные у вра­га ста­туи, кар­ти­ны и гигант­ские изва­я­ния. () На сле­ду­ю­щий день по горо­ду про­еха­ло мно­же­ство пово­зок с самым кра­си­вым и доро­гим македон­ским ору­жи­ем; оно свер­ка­ло толь­ко что начи­щен­ной медью и желе­зом и, хотя было уло­же­но искус­но и весь­ма разум­но, каза­лось нагро­мож­ден­ным без вся­ко­го поряд­ка: шле­мы бро­ше­ны поверх щитов, пан­ци­ри - поверх поно­жей, () крит­ские пель­ты, фра­кий­ские гер­ры , кол­ча­ны - впе­ре­меш­ку с кон­ски­ми уздеч­ка­ми, и груды эти още­ти­ни­лись обна­жен­ны­ми меча­ми и насквозь про­ткну­ты сарисса­ми. Отдель­ные пред­ме­ты недо­ста­точ­но плот­но при­ле­га­ли друг к дру­гу, а пото­му, стал­ки­ва­ясь в дви­же­нии, изда­ва­ли такой рез­кий и гроз­ный лязг, что даже на эти побеж­ден­ные доспе­хи нель­зя было смот­реть без стра­ха. () За повоз­ка­ми с ору­жи­ем шли три тыся­чи чело­век и нес­ли сереб­ря­ную моне­ту в семи­стах пяти­де­ся­ти сосудах; каж­дый сосуд вме­щал три талан­та и тре­бо­вал четы­рех носиль­щи­ков. За ними шли люди, искус­но выстав­ляя напо­каз сереб­ря­ные чаши, куб­ки, рога и ков­ши, отли­чав­ши­е­ся боль­шим весом и мас­сив­но­стью чекан­ки.

33. () На тре­тий день, едва рас­све­ло, по ули­цам дви­ну­лись тру­ба­чи, играя не свя­щен­ный и не тор­же­ст­вен­ный напев, но бое­вой, кото­рым рим­ляне под­бад­ри­ва­ют себя на поле бит­вы. За ними вели сто два­дцать откорм­лен­ных быков с вызо­ло­чен­ны­ми рога­ми, лен­ты и вен­ки укра­ша­ли голо­вы живот­ных. Их вели на закла­ние юно­ши в перед­ни­ках с пур­пур­ной кай­мой, а рядом маль­чи­ки нес­ли сереб­ря­ные и золотые сосуды для воз­ли­я­ний. () Далее нес­ли золотую моне­ту, рас­сы­пан­ную, подоб­но сереб­ря­ной, по сосудам вме­сти­мо­стью в три талан­та каж­дый. Чис­ло их было семь­де­сят семь. Затем шли люди, высо­ко над голо­вою под­ни­мав­шие свя­щен­ный ковш, отли­тый, по при­ка­зу Эми­лия, из чисто­го золота, весив­ший десять талан­тов, и укра­шен­ный дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми, а так­же анти­го­ниды, селев­киды , чаши работы Ферик­ла и золотую утварь со сто­ла Пер­сея. () Далее сле­до­ва­ла колес­ни­ца Пер­сея с его ору­жи­ем; поверх ору­жия лежа­ла диа­де­ма. А там, чуть поза­ди колес­ни­цы, вели уже и цар­ских детей в окру­же­нии целой тол­пы вос­пи­та­те­лей, учи­те­лей и настав­ни­ков, кото­рые пла­ка­ли, про­сти­ра­ли к зри­те­лям руки и учи­ли детей тоже молить о состра­да­нии. () Но дети, - двое маль­чи­ков и девоч­ка, - по неж­но­му сво­е­му воз­рас­ту еще не мог­ли постиг­нуть всей тяже­сти и глу­би­ны сво­их бед­ст­вий. Тем бо́ льшую жалость они вызы­ва­ли про­сто­душ­ным неведе­ни­ем свер­шив­ших­ся пере­мен, так что на само­го Пер­сея почти никто уже и не смот­рел - столь вели­ко было сочув­ст­вие, при­ко­вав­шее взо­ры рим­лян к малют­кам. Мно­гие не в силах были сдер­жать сле­зы, и у всех это зре­ли­ще вызва­ло сме­шан­ное чув­ство радо­сти и скор­би, кото­рое дли­лось, пока дети не исчез­ли из вида.

34. () Поза­ди детей и их при­служ­ни­ков шел сам царь в тем­ном гима­тии и македон­ских баш­ма­ках; под бре­ме­нем обру­шив­ше­го­ся на него горя он слов­но лишил­ся рас­суд­ка и изум­лен­но ози­рал­ся, ниче­го тол­ком не пони­мая. Его сопро­вож­да­ли дру­зья и близ­кие; их лица были иска­же­ны печа­лью, они пла­ка­ли и не спус­ка­ли с Пер­сея глаз, всем сво­им видом свиде­тель­ст­вуя, что скор­бят лишь о его судь­бе, о сво­ей же не дума­ют и не заботят­ся. () Царь посы­лал к Эми­лию про­сить, чтобы его изба­ви­ли от уча­стия в три­ум­фаль­ной про­цес­сии. Но тот, по-види­мо­му, насме­ха­ясь над его мало­ду­ши­ем и чрез­мер­ной любо­вью к жиз­ни, отве­тил: « В чем же дело? Это и преж­де зави­се­ло от него, да и теперь ни от кого ино­го не зави­сит - сто­ит ему толь­ко поже­лать!..» Эми­лий недву­смыс­лен­но наме­кал, что позо­ру сле­ду­ет пред­по­честь смерть, но на это несчаст­ный не решил­ся, теша себя каки­ми-то непо­нят­ны­ми надеж­да­ми, и вот - стал частью у него же взя­той добы­чи.

() Далее нес­ли четы­ре­ста золотых вен­ков, кото­рые через осо­бые посоль­ства вру­чи­ли Эми­лию горо­да, поздрав­ляя его с победой. И нако­нец на вели­ко­леп­но убран­ной колес­ни­це ехал сам пол­ко­во­дец - муж, кото­рый и без всей этой рос­ко­ши и зна­ков вла­сти был досто­ин все­об­ще­го вни­ма­ния; он был одет в пур­пур­ную, заткан­ную золо­том тогу, и дер­жал в пра­вой руке вет­ку лав­ра. () Все вой­ско, тоже с лав­ро­вы­ми вет­вя­ми в руках, по цен­ту­ри­ям и мани­пу­лам, сле­до­ва­ло за колес­ни­цей, рас­пе­вая по ста­рин­но­му обы­чаю насмеш­ли­вые пес­ни, а так­же гим­ны в честь победы и подви­гов Эми­лия. Все про­слав­ля­ли его, все назы­ва­ли счаст­лив­цем, и никто из порядоч­ных людей ему не завидо­вал. Но суще­ст­ву­ет, веро­ят­но, некое боже­ство, удел кое­го - уме­рять чрез­мер­ное сча­стье и так сме­ши­вать жре­бии чело­ве­че­ской жиз­ни, дабы ни одна не оста­лась совер­шен­но непри­част­ною бед­ст­ви­ям и дабы, по сло­ву Гоме­ра , самы­ми пре­успе­ваю­щи­ми каза­лись нам те, кому дове­лось изведать и худ­шие и луч­шие дни.

35. () У Эми­лия было четы­ре сына; двое, Сци­пи­он и Фабий, вошли, как я уже гово­рил, в дру­гие семьи, двое осталь­ных, кото­рые роди­лись от вто­рой жены и были еще под­рост­ка­ми, вос­пи­ты­ва­лись в доме отца. () Один из них скон­чал­ся за пять дней до три­ум­фа Эми­лия на пят­на­дца­том году, дру­гой, две­на­дца­ти­лет­ний, умер вслед за бра­том через три дня после три­ум­фа, и не было сре­ди рим­лян ни еди­но­го, кото­рый бы не состра­дал это­му горю, - все ужа­са­лись жесто­ко­сти судь­бы, не посты­див­шей­ся вне­сти такую скорбь в дом сча­стья, радо­сти и празд­нич­ных жерт­во­при­но­ше­ний и при­ме­шать сле­зы и при­чи­та­ния к побед­ным гим­нам три­ум­фа.

36. () Одна­ко Эми­лий спра­вед­ли­во рас­судил, что муже­ство и стой­кость потреб­ны людям не толь­ко про­тив сарисс и дру­го­го ору­жия, но рав­ным обра­зом и про­тив вся­че­ских уда­ров судь­бы, и так разум­но повел себя в этом слож­ном сте­че­нии обсто­я­тельств, что дур­ное исчез­ло в хоро­шем и част­ное - во все­об­щем, не уни­зив вели­чия победы и не оскор­бив ее досто­ин­ства. () Едва успев похо­ро­нить сына, умер­ше­го пер­вым, он, как уже было ска­за­но, спра­вил три­умф, а когда после три­ум­фа умер вто­рой, он созвал рим­ский народ и про­из­нес перед ним речь - речь чело­ве­ка, кото­рый не сам ищет уте­ше­ния, но жела­ет уте­шить сограж­дан, удру­чен­ных его бедою. Он ска­зал, что нико­гда не боял­ся ниче­го, зави­ся­ще­го от рук и помыс­лов чело­ве­че­ских, но что из боже­ских даров () неиз­мен­ный страх у него вызы­ва­ла уда­ча - самое нена­деж­ное и пере­мен­чи­вое из все­го суще­го, - осо­бен­но же во вре­мя послед­ней вой­ны, когда уда­ча, точ­но све­жий попут­ный ветер, спо­соб­ст­во­ва­ла всем его начи­на­ни­ям, так что вся­кий миг он ожидал какой-нибудь пере­ме­ны или пере­ло­ма. « Отплыв из Брун­ди­зия, - про­дол­жал он, я за один день пере­сек Ионий­ское море и выса­дил­ся на Кер­ки­ре. На пятый день после это­го я при­нес жерт­ву богу в Дель­фах, а еще через пять дней при­нял под свою коман­ду вой­ско в Македо­нии. Совер­шив обыч­ные очи­ще­ния, я сра­зу же при­сту­пил к делу и в тече­ние сле­ду­ю­щих пят­на­дца­ти дней самым успеш­ным обра­зом закон­чил вой­ну. () Бла­го­по­луч­ное тече­ние собы­тий усу­губ­ля­ло мое недо­ве­рие к судь­бе, и так как непри­я­тель был совер­шен­но обез­вре­жен и не гро­зил уже ника­ки­ми опас­но­стя­ми, более все­го я боял­ся, как бы сча­стье не изме­ни­ло мне в море, на пути домой - вме­сте со всем этим огром­ным и победо­нос­ным вой­ском, с добы­чей и плен­ным цар­ским семей­ст­вом. Но это­го не слу­чи­лось, я при­был к вам целым и невреди­мым, весь город радо­вал­ся, лико­вал и при­но­сил богам бла­годар­ст­вен­ные жерт­вы, а я по-преж­не­му подо­зре­вал судь­бу в ковар­ных умыс­лах, зная, что нико­гда не разда­ет она людям свои вели­кие дары без­воз­мезд­но. () Муча­ясь в душе, ста­ра­ясь пред­у­га­дать буду­щее наше­го государ­ства, я изба­вил­ся от это­го стра­ха не преж­де, чем лютое горе постиг­ло меня в моем соб­ст­вен­ном доме и, в эти вели­кие дни, я пре­дал погре­бе­нию моих заме­ча­тель­ных сыно­вей и един­ст­вен­ных наслед­ни­ков - обо­их, одно­го за дру­гим… () Теперь глав­ная опас­ность мино­ва­ла, я спо­ко­ен и твер­до наде­юсь, что судь­ба пре­будет неиз­мен­но к вам бла­го­склон­ной: бед­ст­ви­я­ми мои­ми и моих близ­ких она досы­та уто­ли­ла свою зависть к нашим успе­хам в Македо­нии и яви­ла в три­ум­фа­то­ре не менее убеди­тель­ный при­мер чело­ве­че­ско­го бес­си­лия, неже­ли в жерт­ве три­ум­фа, - с тою лишь раз­ни­цей, что Пер­сей, хотя и побеж­ден­ный, остал­ся отцом, а Эми­лий, его победи­тель, оси­ро­тел» .

37. () Вот какую бла­го­род­ную, воз­вы­шен­ную речь, как гово­рят, про­из­нес перед наро­дом Эми­лий, и сло­ва его были искрен­ни и непри­твор­ны. Но для Пер­сея, кото­ро­му Эми­лий сочув­ст­во­вал и вся­че­ски пытал­ся помочь, ему не уда­лось сде­лать почти ниче­го: царя толь­ко пере­ве­ли из так назы­вае­мо­го « кар­ке­ра» в место почи­ще и ста­ли обра­щать­ся с ним чуть менее суро­во, () но из-под стра­жи не осво­бо­ди­ли, и, как сооб­ща­ет бо́ льшая часть писа­те­лей, он умо­рил себя голо­дом. Впро­чем, по неко­то­рым сведе­ни­ям, он окон­чил жизнь стран­ным и необыч­ным обра­зом. Вои­ны, его кара­у­лив­шие, по какой-то при­чине невзлю­би­ли Пер­сея и, не нахо­дя ино­го спо­со­ба ему доса­дить, не дава­ли узни­ку спать: они зор­ко следи­ли за ним, сто­и­ло ему забыть­ся хотя бы на миг, как его тот­час буди­ли и с помо­щью все­воз­мож­ней­ших хит­ро­стей и выду­мок застав­ля­ли бодр­ст­во­вать, пока, изну­рен­ный вко­нец, он не испу­стил дух. () Умер­ли и двое его детей. Тре­тий, Алек­сандр, кото­рый, как гово­рят, был весь­ма иску­сен в резь­бе по дере­ву, выучил­ся латин­ско­му язы­ку и гра­мо­те и слу­жил пис­цом у долж­ност­ных лиц, счи­та­ясь пре­крас­ным зна­то­ком сво­е­го дела.

38. () Подви­ги в Македо­нии высо­ко ценят­ся, в то же вре­мя, и как вели­чай­шее бла­го­де­я­ние Эми­лия про­сто­му наро­ду, ибо он внес тогда в каз­ну столь­ко денег, что не было нуж­ды взи­мать с граж­дан подать вплоть до кон­суль­ства Гир­ция и Пан­сы , кото­рые испол­ня­ли долж­ность во вре­мя пер­вой вой­ны Анто­ния с Цеза­рем. () И при­ме­ча­тель­ная осо­бен­ность: при всей бла­го­склон­но­сти, при всем ува­же­нии, кото­рые питал к нему народ, Эми­лий был при­вер­жен­цем ари­сто­кра­тии и нико­гда ни сло­вом ни делом не угож­дал тол­пе, но при реше­нии любо­го вопро­са государ­ст­вен­ной важ­но­сти неиз­мен­но при­со­еди­нял­ся к самым знат­ным и могу­ще­ст­вен­ным. Впо­след­ст­вии это дало Аппию повод бро­сить рез­кий упрек Сци­пи­о­ну Афри­кан­ско­му. () Оба они в ту пору поль­зо­ва­лись в Риме наи­боль­шим вли­я­ни­ем, и оба при­тя­за­ли на долж­ность цен­зо­ра. Один имел на сво­ей сто­роне ари­сто­кра­тию и сенат (кото­рым с дав­них вре­мен хра­нил вер­ность род Аппи­ев), а дру­гой, хотя был велик и могу­ще­ст­вен сам по себе, во всех обсто­я­тель­ствах пола­гал­ся на любовь и под­держ­ку наро­да. Как-то раз Сци­пи­он явил­ся на форум в сопро­вож­де­нии несколь­ких воль­ноот­пу­щен­ни­ков и людей тем­но­го про­ис­хож­де­ния, но гор­ла­стых пло­щад­ных кри­ку­нов, лег­ко увле­каю­щих за собой тол­пу и пото­му спо­соб­ных ковар­ст­вом и наси­ли­ем достиг­нуть чего угод­но. Увидев его, Аппий гром­ко вос­клик­нул: () « Ах, Эми­лий Павел, как не засто­нать тебе в под­зем­ном цар­стве, видя, что тво­е­го сына ведут к цен­зу­ре гла­ша­тай Эми­лий и Лици­ний Фило­ник!»

Сци­пи­он поль­зо­вал­ся бла­го­склон­но­стью наро­да за то, что без­мер­но его воз­ве­ли­чи­вал; но и к Эми­лию, несмот­ря на его при­вер­жен­ность ари­сто­кра­тии, про­стой люд питал чув­ства не менее горя­чие, неже­ли к само­му усерд­но­му иска­те­лю рас­по­ло­же­ния тол­пы, гото­во­му во всем ей угож­дать. () Это явст­ву­ет из того, что, кро­ме всех осталь­ных поче­стей, рим­ляне удо­сто­и­ли его и цен­зу­ры - долж­но­сти, кото­рая счи­та­ет­ся самой высо­кой из всех и обле­ка­ет огром­ною вла­стью, меж­ду про­чим, вла­стью вер­шить над­зор за нра­ва­ми граж­дан. Цен­зо­ры изго­ня­ют из сена­та тех, кто ведет непо­до­баю­щую жизнь, объ­яв­ля­ют само­го достой­но­го пер­вым в сенат­ском спис­ке и могут опо­зо­рить раз­врат­но­го моло­до­го чело­ве­ка, ото­брав у него коня. Кро­ме того, они следят за оцен­кой иму­ще­ства и за подат­ны­ми спис­ка­ми. () При Эми­лии в них зна­чи­лось три­ста трид­цать семь тысяч четы­ре­ста пять­де­сят два чело­ве­ка, пер­вым в сена­те был объ­яв­лен Марк Эми­лий Лепид, заняв­ший это почет­ное место уже в чет­вер­тый раз, и лишь трое сена­то­ров, ничем себя не про­сла­вив­ших, исклю­че­ны из сосло­вия. Такую же уме­рен­ность Эми­лий и его това­рищ по долж­но­сти Мар­ций Филипп выка­за­ли и в отно­ше­нии всад­ни­ков.

39. () Бо́ льшая часть самых важ­ных дел была уже завер­ше­на, когда Эми­лий вне­зап­но захво­рал. Сна­ча­ла состо­я­ние его было тяже­лым, потом опас­ность мино­ва­ла, но болезнь оста­ва­лась мучи­тель­ной и упор­ной. По сове­ту вра­чей он уехал в Элею Ита­лий­скую и там про­жил дол­гое вре­мя в сво­ем поме­стье на бере­гу моря в тишине и покое. Рим­ляне тос­ко­ва­ли по нему, и часто в теат­рах разда­ва­лись кри­ки, свиде­тель­ст­во­вав­шие об их упор­ном жела­нии сно­ва его увидеть. () Одна­жды пред­сто­я­ло жерт­во­при­но­ше­ние, насто­я­тель­но тре­бо­вав­шее его при­сут­ст­вия, и так как Эми­лий чув­ст­во­вал себя уже доста­точ­но окреп­шим, он вер­нул­ся в Рим. Вме­сте с дру­ги­ми жре­ца­ми он при­нес жерт­ву, окру­жен­ный лику­ю­щей тол­пой, а назав­тра сно­ва совер­шил жерт­во­при­но­ше­ние, на этот раз один, в бла­го­дар­ность богам за свое исце­ле­ние. () Закон­чив обряд, он воз­вра­тил­ся к себе, лег в постель и тут неожидан­но, даже не осо­знав, не почув­ст­во­вав совер­шив­шей­ся пере­ме­ны, впал в бес­па­мят­ство, лишил­ся рас­суд­ка и на тре­тий день скон­чал­ся, достиг­нув в жиз­ни все­го, что, по обще­му убеж­де­нию, дела­ет чело­ве­ка счаст­ли­вым. Сами похо­ро­ны его достой­ны вос­хи­ще­ния: рев­ност­ное уча­стие всех собрав­ших­ся почти­ло доб­лесть покой­но­го самы­ми пре­крас­ны­ми и завид­ны­ми погре­баль­ны­ми дара­ми. () То было не золо­то, не сло­но­вая кость, не показ­ная пыш­ность убран­ства, но душев­ная склон­ность, почте­ние и любовь не толь­ко сограж­дан, но и про­тив­ни­ков. Все испан­цы, лигу­ры и македо­няне, сколь­ко их ни было тогда в Риме, собра­лись вокруг погре­баль­но­го одра, моло­дые и силь­ные под­ня­ли его на пле­чи и понес­ли, а люди постар­ше дви­ну­лись сле­дом, назы­вая Эми­лия бла­го­де­те­лем и спа­си­те­лем их род­ной зем­ли. () И вер­но, не толь­ко в пору побед рим­ско­го пол­ко­во­д­ца узна­ли все они его кротость и чело­ве­ко­лю­бие, нет, и впо­след­ст­вии, до кон­ца сво­ей жиз­ни, он про­дол­жал забо­тить­ся о них и ока­зы­вать им все­воз­мож­ные услу­ги, точ­но род­ным и близ­ким.

Наслед­ни­ка­ми сво­е­го состо­я­ния, кото­рое, как сооб­ща­ют, не пре­вы­ша­ло трех­сот семи­де­ся­ти тысяч, он оста­вил обо­их сыно­вей, но млад­ший, Сци­пи­он, усту­пил всю свою долю бра­ту, посколь­ку сам был при­нят более бога­тым домом Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го.

Тако­вы, судя по раз­лич­ным рас­ска­зам, были жизнь и нрав Пав­ла Эми­лия.

Афоризмы Ермишин Олег

Эмилий Павел (Луций Эмилий Павел)

(ок. 230 – 160 гг. до н.э.)

полководец, победитель македонского царя Персея

Устроить пир и выстроить боевую линию – задачи весьма сходные: первый должен быть как можно приятнее в глазах гостей, вторая – как можно страшнее в глазах врагов.

Из книги Все монархи мира: Греция. Рим. Византия автора

ЭМИЛИАН, Марк Эмилий Римский император в 253 г. Род. в 206 г. Умер 253 г.Эмилиан был по происхождению мавр, очень воинственный, но не безрассудный. Он провозгласил себя Августом и выступил против императора Галла и его сына. Однако те были убиты их солдатами еще прежде его

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ЛЕ) автора БСЭ

Ленц Эмилий Христианович Ленц Эмилий Христианович , русский физик и электротехник, академик Петербургской АН (1830). В 1820 поступил в Дерптский (ныне Тартуский) университет. В 1823, не закончив обучения, занял место физика на шлюпе «Предприятие»,

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ПА) автора БСЭ

Из книги 100 великих учёных автора Самин Дмитрий

Из книги Афоризмы автора Ермишин Олег

Из книги 100 великих оригиналов и чудаков автора Баландин Рудольф Константинович

ЭМИЛИЙ ХРИСТИАНОВИЧ ЛЕНЦ (1804–1865)С именем Ленца связаны фундаментальные открытия в области электродинамики. Наряду с этим учёный по праву считается одним из основоположников русской географии.Эмилий Христианович (Генрих Фридрих Эмиль) Ленц родился 12 (24) февраля 1804 года в

Из книги 100 великих библейских персонажей автора Рыжов Константин Владиславович

Эмилий Папиниан (? – 212 гг.) юрист, советник императора Септимия Севера; убит по приказу императора Каракаллы Император Каракалла, убив брата, велел знаменитому юристу Папиниану оправдать это деяние в сенате и перед народом, но тот ответил, что не так легко оправдать

Из книги Мысли и изречения древних с указанием источника автора

Павел Когда язычники, не имеющие закона [Божия], по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон:Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах.И не делать ли нам зло, чтобы вышло добро, как некоторые злословят на нас и говорят, будто мы так

Из книги Большой словарь цитат и крылатых выражений автора Душенко Константин Васильевич

Павел I Порой шутом на троне представляют императора Павла I (1754–1801). Сохранилось немало анекдотов о его нелепых распоряжениях. Хотя шутовства он не терпел, был вспыльчивым и взбалмошным - большим чудаком и оригиналом.В отличие от римских императоров, обезумивших от

Из книги Всемирная история в изречениях и цитатах автора Душенко Константин Васильевич

Из книги автора

ЭМИЛИЙ ПАВЕЛ Устроить пир и выстроить боевую линию – задачи весьма сходные: первый должен быть как можно приятнее в глазах гостей, вторая – как можно страшнее в глазах врагов. (Плутарх. «Эмилий Павел», 28) (127, с.288)

Из книги автора

Павел Когда язычники, не имеющие закона (Божия), по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах. Римлянам, 2, 14-15 И не делать ли нам зло, чтобы вышло добро, как некоторые злословят на нас и говорят,

Из книги автора

Марк Эмилий ЛЕПИД (Marcus Aemilius Lepidus, ок. 120 -77 до н. э.), римский сенатор, консул 78 г. 349 *Лучше свобода, исполненная опасностей, чем спокойное рабство. // Potior visa est periculosa libertas quieto servitio. «Речь к римскому народу» (ок. 78 до н. э.), согласно Саллюстию («История», I, 55, 26). ? thelatinlibrary.com/sall.lep.html;

Из книги автора

ПАВЕЛ I (1754–1801), российский император с 1796 г. 1 Буря в стакане воды. // Une temp?te dans un verre d’eau (франц.). Во время пребывания вел. кн. Павла в Париже (май– июнь 1782) Людовик XVI упомянул о волнениях в Женевской республике; Павел ответил: «Ваше Величество, для Вас это буря в стакане воды»

Из книги автора

ПАВЕЛ IV (Paulus IV, 1476–1559), римский папа с 1555 г.; ранее (с 1542 г.) возглавлял римскую инквизицию 6 Индекс (Список) запрещенных книг. // Index librorum prohibitorum (лат.). Составленный в 1559 г. список книг, которые запрещалось «переписывать, издавать, печатать, <…> держать у себя или отдавать на

Из книги автора

Эмилий ПАПИНИАН (Aemilius Papinianus,? – 212), римский юрист, советник императора Септимия Севера; убит по приказу императора Каракаллы11Не так легко оправдать братоубийство, как совершить его. В 212 г. – Каракалле, который, убив брата, велел Папиниану оправдать это деяние в сенате и

Будущий знаменитый полководец Люций Эмилий Павел* родился в знатной семье. Его отец был избран консулом республики в тот год, когда началась вторая Пуническая война и карфагенский полководец Ганнибал, перейдя Альпы, вторгся в Италию. Судьба Рима висела на волоске.
Отец Эмилия Павла погиб в несчастном для римлян сражении при Каннах (216 г. до н. э.). Мальчик остался сиротой, и его детские годы прошли в тяжкое для страны время войны. Но в конце концов Карфаген потерпел поражение. Жизнь стала налаживаться.
Юный Эмилий Павел получил прекрасное образование и воспитание. Он вырос прямым, честным человеком, не любившим громких слов, хвастовства, лжи и не терпевшим лести. Эмилий Павел рано стал занимать государственные должности- его происхождение помогало карьере, но проявлялись и его способности руководителя, а позднее - талант полководца.
Свои обязанности - сначала эдила, затем жреца-авгура - он выполнял ревностно и отличался точностью даже в мелочах. Тем, кто попрекал его в излишней скрупулезности, он отвечал:
- Из-за невнимания к мелочам нередко исчезает забота о делах первостепенной важности.
Военная карьера Эмилия Павла началась, когда он еще молодым человеком исполнял должность претора. Это было во время сирийской войны. В Испании вспыхнуло восстание, осложнившее положение республики. Сенат поручил подавить восстание Эмилию Павлу, предоставив ему широкие полномочия. В знак полноты его власти ему были присвоены знаки отличия консула республики:

* Биография Эмилия Павла написана на основе очерка Б. М. Когана (М., 1964.).
294

его отныне сопровождали двенадцать ликторов, а не шесть, как полагалось претору.
Восстание в Испании было быстро подавлено, и Эмилий Павел освободителем возвратился в Рим. Сирийская война еще продолжалась.
Царь Антиох III предоставил убежище карфагенскому полководцу Ганнибалу, самому непримиримому и опасному врагу Рима. Более того, Ганнибал стал не только гостем, но советником царя. Он вынашивал планы создания антиримского союза государств, новой войны и нового вторжения в Италию. Колебания Антиоха III и решительные действия римской республики помешали осуществиться этому плану. В 190 г. до н. э. сирийский царь был разбит. По требованию Рима Антиох должен был выдать Ганнибала, но карфагенский полководец бежал в Вифинию (Малая Азия), где несколько лет спустя покончил с собой, чтобы избежать римского плена.
В то время, когда римские армии сражались на Востоке, Эмилий Павел вернулся из Испании победителем. В отличие от других военачальников он не обогатился во время испанского похода; его честность произвела впечатление на римлян. Несколько лет спустя Эмилий Павел был избран консулом (182 г. до н. э.). Он возглавил поход против лигуров, воинственных племен, живших на северо-западе Италии. Лигуры занимались морским разбоем, их корабли бороздили Средиземное море, препятствуя торговле, затрудняя снабжение республики. В борьбе с лигурами полководческий дар Эмилия Павла проявился во всем блеске. Несмотря на пятикратное превосходство сил, лигуры были разгромлены и загнаны в свои укрепленные города. Эмилий Павел показал себя мудрым государственным деятелем, дипломатом. Он предложил лигурам мягкие условия мира, вернул захваченные города, но лишил их всех кораблей. Пиратские набеги лигуров прекратились. Умеренные условия мира объяснялись тем, что лигуры нужны были римской республике как заслон против воинственных галлов, живших севернее.
Несмотря на успехи, Эмилий Павел не был избран консулом на второй срок и на некоторое время ушел в частную жизнь. Он занимался воспитанием детей, стремясь дать им прекрасное образование, предпочитая при этом греческую культуру. В доме постоянно жили греческие учителя философии, риторики, грамматики, а также художники; опытные воины и атлеты обучали его сыновей военному искусству, верховой езде, охоте.
В 171 г. до н. э. началась война с Македонией, где царствовал Персей. Это была третья Македонская война. Первая Македонская война (215-205 гт. до н. э.) велась с царем Филлипом V, который был союзником Ганнибала. Рим победил, но Македонское царство сохранилось. Еще не завершена была война с Карфагеном, и римская республика нуждалась в мире с Македонией.
Вторая Македонская война (200-197 гт. до н. э.) тоже закончилась поражением Филиппа V. На этот раз Македония вынуждена

295

была отказаться от всех своих завоеваний, уплатить Риму большую контрибуцию, выдать победителю весь свой флот и ограничить армию пятью тысячами солдат. Царь Филипп V не мог смириться с поражением и тщательно готовился к новой войне. Он строил тайные лагеря для войск и склады оружия, собирал запасы продовольствия, накапливал средства. Удалось ему обойти и условия мира: он каждый год собирал четыре тысячи солдат, обучал их и отпускал, чтобы призвать к службе других. Это позволило накопить резерв вооруженных сил.
Ко времени начала новой войны царя Филиппа V уже не было в живых. Старший сын царя, талантливый, образованный Деметрий должен был наследовать трон. Но второй сын - Персей, злобный, коварный человек, оклеветал своего брата, добился его казни и стал наследником. Гибель любимого сына Деметрия ускорила смерть Филиппа.
Персей стал царем Македонии.
Новый македонский царь был человеком жадным, трусливым,

296

жестоким и мстительным. Он, как и его предшественник, ненавидел Рим и продолжал политику отца, но не обладал его талантами. Однако Филипп V сумел так тщательно подготовиться к войне, что Персей успешно ее начал и одержал несколько значительных побед.
Римляне вторглись в Македонию с суши и с моря. Персей разбил сухопутную армию римлян, которые потеряли несколько тысяч воинов убитыми и пленными. Затем войско македонского царя напало на стоянку римского флота и захватило двадцать боевых кораблей с оружием и продовольствием. Много грузовых, судов было потоплено. Попытки римлян вторгнуться снова в Македонию успешно отражались.
Римский сенат был встревожен. Народ негодовал. Он обвинял своих полководцев в бездарности, неумении воевать, даже в трусости. Рим привык к победам: он разгромил сирийского царя Антиоха III, дважды победил македонского царя Филиппа V, наконец, сокрушил мощь Карфагена, войском которого командовал величайший полководец Ганнибал. А сейчас ничтожный Персей громит римские легионы и угрожает республике.
Сенат также опасался, что Персей подымет против Рима греческие города. Это сильно осложнило бы положение республики.
Однако непомерные скупость и жадность македонского царя сорвали этот союз. Когда иллирийский царь Гентий порвал с Римом, Персей не уплатил обещанных денег и не оказал ему никакой помощи. Гентий был разгромлен и изгнан из Иллирии. После этого греческие города воздержались от дальнейших переговоров с вероломным Персеем.
Сенат решил назначить нового полководца. Выбор пал на престарелого Эмилия Павла - ему было уже под шестьдесят. Все вспомнили о военных заслугах его отца и знали об одержанных им в прошлом победах, широко были известны его опытность, благоразумие, выдержка.
На очередных выборах (168 г. до н. э.) Эмилий Павел был избран консулом республики. Это было его второе консульство, через четырнадцать лет после первого.
Эмилий Павел обратился к народу. Он поблагодарил за оказанное ему доверие и заявил:
- Я во второй раз принял власть консула только потому, что римляне не нашли другого более опытного полководца. Если же такой найдется, я безропотно уступлю ему место. Для меня главное - интересы республики. Но если народ доверит власть мне, то все мои приказы должны выполняться без малейших возражений. Все силы республики должны быть направлены на подготовку к войне...
Римляне радовались, что во главе войска стал решительный и опытный полководец. Речь Эмилия Павла внушила гражданам веру в победу. Толпы народа проводили консула до дома. У входа

297

его встретила маленькая дочь Терция. Она громко плакала и сквозь слезы сказала отцу:
- Наш Персей умер!
Ребенок горевал о своей любимой комнатной собачке, которую звали Персеем.
Все сочли эти слова хорошим предзнаменованием.
- В добрый час, дочка! - радостно воскликнул Эмилий Павел. - Пусть твои слова будут благим знаком!
Эмилий Павел отправился в Грецию, к войску. Он благополучно миновал преграды и опасности и достиг лагеря, расположенного у подножия священной горы Олимп. Боевой дух солдат был подорван неудачами, дисциплина расшатана. Трудно было с продовольствием, особенно с водой, которой было мало, к тому же неприятной на вкус. Солдат мучила жажда. Прежде всего надо было достать свежую воду. Но где ее взять?
Эмилий Павел, разглядывая громаду горы Олимп, покрытой густым лесом, обратил внимание, что среди деревьев выделяются ярко-зеленые полосы. Он понял, что там из-под земли бьют родники, вода которых стекает вниз, так и не выходя на поверхность. Он приказал вырыть у подножия горы колодцы, которые вскоре заполнились отличной водой.
Македонское войско расположилось по другую сторону склона Олимпа в труднодоступной местности, к тому же сильно укрепленной. Персей чувствовал себя в безопасности. Силы его превышали римские: сорок тысяч пехотинцев и четыре тысячи всадников. Персей избрал выжидательную тактику. Он полагал, что время работает на него и чем дольше продлится война, тем больше расходов понесет Рим, В конце концов сенат откажется давать деньги на войну, и римляне вынуждены будут вернуться домой. Царь мерил по себе, полагая, что римляне так же скупы, как он. Персей не понимал, что сенат не остановится ни перед какими расходами, чтобы добиться победы.
Два войска стояли друг против друга. Казалось, что военные действия замерли. Но Эмилий Павел не бездействовал. Он восстанавливал расшатанную дисциплину, сурово следил за неукоснительным выполнением приказов, проводил боевые упражнения, требовал внимательно следить за противником, чтобы избегнуть неожиданностей. Он приказал часовым в ночных дозорах находиться без копий, считая, что они будут бдительнее нести службу, боясь нападения врага на них, безоружных.
Персей, считая свою позицию неприступной, бездействовал. Не желая тратиться, он отказался платить сильному отряду наемников, который оставил македонский лагерь и ослабил силы Персея. Так скаредность царя пошла на пользу римлянам.
Лазутчики донесли консулу, что ущелье, ведущее в глубь Македонии, враг считает неприступным и потому оно охраняется небольшим отрядом. Эмилий Павел приказал занять это ущелье. Несколько тысяч воинов возглавил Сципион, прозванный Назика

298

(зять Сципиона Африканского). С ними отправился и старший сын консула Фабий Максим. Римляне сумели обмануть неприятеля: они двинулись по одному направлению, а ночью резко его изменили и направились к ущелью. Перебежавший из римского лагеря критянин предупредил Персея, что римляне его обходят. Персей был обеспокоен, но не двинулся с места.
Отряд Сципиона Назики выполнил свою задачу, и римляне вышли в тыл врагу.
Персею грозило окружение, Испуганный царь дал приказ к отступлению. Македоняне отошли к городу Пидне, где было решено дать бой, используя свое превосходство в силах. Поле, расстилавшееся перед лагерем Персея, благоприятствовало действиям знаменитой македонской фаланги, удар которой считался тогда неотразимым.
Была вторая половина теплого июньского дня. Римляне стали строиться в боевой порядок. Звучали трубы. Подошел отряд Сципиона Назика и присоединился к основным силам.
Эмилий Павел обходил ряды легионеров. Консул был в нерешительности. Он опасался атаковать македонскую фалангу, готовую к бою.
Нетерпеливые молодые командиры торопили полководца, уговаривали не медлить и как можно быстрее напасть на врага. Осторожный Эмилий Павел ответил:
- Будь я так молод, как вы, я дал бы приказ начать битву. Но мой опыт, мои победы дают мне право понимать возможные последствия. Нельзя с ходу атаковать изготовившуюся к бою фалангу.
И консул отдал приказ строить лагерь, чтобы отвести туда войско. Поужинав, римляне расположились на отдых. Вдруг полная луна стала меркнуть и постепенно исчезать. Наступило полное лунное затмение. Обычно суеверные, римляне на этот раз не были испуганы. Эмилий Павел заранее предупредил войско, чтобы оно не приняло затмение за дурное предзнаменование. Чтобы окончательно успокоить солдат, наутро консул принес обильные жертвоприношения богам.
Македонян и царя Персея лунное затмение встревожило, они сочли это дурным знаком.
Во второй половине следующего дня римляне начали строиться в боевые порядки. Эмилий Павел обходил ряды воинов, размещал их, ободрял. Вскоре завязались первые схватки с македонянами. Стало ясно, что в бой вступила вся армия Персея.
Впереди шли наемники. Высокорослые фракийцы потрясали тяжелыми мечами, сверкали полированными медными щитами и оглашали воздух воинственными криками. Один вид их внушал страх. Рядом с ними шли наемники других племен. Затем показалась знаменитая македонская фаланга. Это были отборные воины в позолоченных доспехах и пурпурных одеждах. Фаланга ощетинилась длинными копьями - сариссами. Она медленно приближалась к

299

римлянам. Впоследствии Эмилий Павел признавался, что на время его охватил страх...
Равнина наполнилась блеском железа, сияньем меди и загудела от грозного крика. Никогда еще не видел римский полководец такого устрашающего зрелища. Но он скрыл свои чувства, оставался внешне спокоен и с улыбкой объезжал ряды воинов.
Битва разгоралась. Македонцы смяли несколько передовых римских отрядов и достигли первых линий легионеров. Их длинные копья уже вонзались в щиты римлян, лишая их подвижности и возможности действовать мечом, который не доставал врага.
Битва становилась все ожесточенней. Под напором фаланги римская линия подалась назад. Многие пали духом. Эмилий Павел тоже начинал терять самообладание, видя фалангу, окруженную густым лесом копий, неприступную как крепость, сильную как таран.
Но военное счастье изменчиво.
Слабой стороной фаланги было то, что передвигаться сомкнуто она могла по ровной местности. А перед римским лагерем был холм, и равнина была неровной.
Преследуя римлян, македоняне спешили обойти поросшее кустарником пересеченное поле. В плотных рядах фаланги появились разрывы, которые становились все более частыми. Это заметил Эмилий Павел. Он приказал воинам врываться в эти бреши и еще больше расстраивать строй фаланги, нанося удары и с тыла, и с флангов. Длинные копья македонян теряли свое преимущество. Еще немного, и фаланга дрогнула, стала рассыпаться.
Битва была свирепой. Три тысячи отборных македонских воинов, продолжавших сопротивляться, были истреблены. Остальные обратились в бегство. Римляне бросились преследовать. Началась резня. Более двадцати пяти тысяч македонцев погибло. Потери римлян оказались незначительными - менее сотни людей.
Персей не принимал участия в битве и вел себя недостойно. В решающий момент сражения он не двинул своей конницы. Затем, не дожидаясь конца битвы, бежал, бросив войска на произвол судьбы.
К вечеру римляне прекратили преследование и возвратились в лагерь. Их встречали рабы с факелами. Они отводили воинов в ярко освещенные и украшенные зеленью палатки. Лагерь праздновал победу.
Так завершилась битва при Пинде, нанесшая смертельный удар великому Македонскому царству.
Для Эмилия Павла радость победы была омрачена. В лагерь не вернулся его любимый сын Публий. Горе отца разделяли воины, которые любили храброго и приветливого юношу. Всю ночь искали его тело среди павших. Под утро, когда уже не оставалось никаких надежд, Публий с тремя товарищами возвратились в лагерь. Пылкий юноша увлекся преследованием врага и так далеко удалился от лагеря, что пришел последним. Сыну Эмилия Павла суждено было

300

славное будущее. Это он стал полководцем, прославившимся под именем Сципиона разрушением Карфагена.
Персей, охраняемый своими всадниками, бежал в древнюю столицу Македонии Пеллу. С ним была только свита и наемники-критяне. Персей был подавлен и растерян. Особенно испугался он, когда уцелевшие македонские воины стали осыпать его всадников бранью, обвиняя в трусости и измене за то, что в решающий момент битвы не вступили в борьбу.
Приближенных Персея и оставшихся с ним наемников удерживала не преданность царю, а надежда на богатое вознаграждение. Все знали о неисчислимых сокровищах македонского царя. Однако Персей остался верен своей природе. Он обманул своих спутников и ничего им не заплатил. Он тайно со своей семьей на небольшом корабле отплыл на остров Самофракию. Там он укрылся в храме Диоскуров.
Вся Македония была занята римлянами.
Местопребывание Персея скоро стало известным победителям. Римская эскадра подошла к острову Самофракии. Командовавший флотом Гней Октавий не осмелился нарушить священную неприкосновенность храма, но принял все меры, чтобы царь снова не мог ускользнуть.
А Персей готовил бегство. Он договорился с владельцем небольшого судна, что тот возьмет на борт его с семьей и сокровищами. На этот раз обманут был Персей. Судовладелец, погрузив ценности, поднял паруса и отплыл, оставив царя на берегу. Персею ничего не оставалось, как сдаться римлянам.
Пленником он ступил на борт римского корабля и скоро предстал перед Эмилием Павлом.
Недавний повелитель Македонии в несчастье не смог держать себя достойно. Страстное желание жить заглушило в нем все остальные чувства. Он упал перед Эмилием Павлом ниц, плача и моля о пощаде. Консул укоризненно сказал:
- Зачем своей позорной трусостью ты принижаешь мою победу? Римляне уважают доблесть побежденного, но в их глазах нет ничего презренней трусости!
Протянув руку, он поднял Персея и передал его страже.
Консул глубоко задумался о гибели великих царств и превратности судьбы их властителей.
Македония была разделена на четыре области. Ее крепости должны были быть срыты. Армию иметь запрещалось. Недавно еще могущественная Македония превращалась в слабое государство, полностью зависимое от Рима. Таков был бесславный конец великой державы Филиппа и Александра.
Римский сенат сурово поступил с союзниками македонского
царя. Иллирийские владения Гентия были разделены. Греческие государства, проявившие сочувствие Персею, подверглись кровавой расправе: десятки эпирских городов были разграблены, их жители проданы в рабство.

301

Эмилий Павел трудолюбиво занимался делами побежденной Македонии. Как некогда в Испании, так и ныне проявилось его бескорыстие. Он не пожелал даже взглянуть на груды золота и серебра, которое извлекли из захваченных царских сокровищниц.
Эмилий Павел не очень щедр был на награды, что вызывало недовольство воинов. Они считали, что получили меньше, чем заслуживали.
Римское победоносное войско возвращалось в Италию. Консул плыл на корабле македонского царя с шестнадцатью рядами гребцов. Корабль был пышно украшен коврами, пурпурными тканями и богатым оружием, захваченным у врага.
Тысячные толпы встречали победителей и их полководца. Но простой народ не любил Эмилия Павла за его приверженность к аристократам. Ворчали и вернувшиеся из похода солдаты. В этом недовольстве заключалась причина того, что бесспорно заслуженный Эмилием Павлом триумф не сразу осуществился.
Многие выступали против триумфа. Солдаты тоже присоединились к тем, кто голосовал против триумфа на народном собрании.
Ряд видных сенаторов выступил в защиту права Эмилия Павла на триумф, против лишения победителя законных почестей. Они добились того, что трибуны прервали начавшееся голосование, чтобы выслушать мнение сенаторов.
Один известный всем бывший консул Марк Сервилий сказал, что считает Эмилия Павла великим полководцем, а его победы удивительными. «Я поражен,- сказал он,- что римляне, предоставляя триумф менее значительным победам, отказывают в законных почестях человеку, сокрушившему великую империю Филиппа и Александра Македонского. Римляне! - заключил оратор,- удивительно, что есть у нас неблагодарные мерзавцы, которым больше по душе полководец, умеющий заискивать, а не командовать!»
Эта речь переломила настроение. Было решено дать триумф Эмилию Павлу.
Торжества заняли три дня. Десятки тысяч людей, одетых в праздничные одежды, заполнили улицы и площади Рима. Двери храмов были раскрыты, в них вносили венки, на алтарях курились благовония.
Весь первый день триумфа до самого вечера двести пятьдесят разукрашенных колесниц везли захваченные у врагов произведения искусства - картины, статуи.
Второй день по улицам проходило множество повозок, нагруженных дорогим и красивым македонским оружием. Оружие блестело на солнце, звенело, сталкиваясь при движении. Казалось, все это оружие было беспорядочно набросано, но в действительности специальные люди искусно уложили его. Поверх блестящих щитов, лат лежали шлемы, поножи, колчаны со стрелами, обнаженные мечи, и

302

все это словно проткнуто македонскими длинными копьями - сариссами.
За повозками с оружием три тысячи человек несли семьсот пятьдесят кувшинов с серебряными монетами. Кувшины были такими тяжелыми, что на каждый требовалось четыре носильщика.
За ними множество людей высоко поднимали, чтобы все могли видеть, серебряные чаны, кубки, рога, ковши.
Третий день триумфа был самым торжественным и значительным. С самого утра по улицам двинулись трубачи, игравшие боевые марши, какими обычно ободряли воинов на поле битвы. За ними вели сто двадцать откормленных быков, украшенных пестрыми тканями и венками. Рога их были вызолочены. Их должны были принести в жертву богам. На заклание вели их юноши, а рядом с ними мальчики несли золотые и серебряные жертвенные чаши для возлияний.
После небольшой паузы появились несколько сот рабов, они несли семьдесят семь тяжелых сосудов, наполненных золотой монетой. Высоко над головами поднимали тяжелый золотой ковш, украшенный драгоценными камнями. Ковш был отлит по приказу Эмилия Павла из македонского золота. Рядом несли множество богатейшей золотой утвари с пиршественных столов Персея.
Завершала эту часть процессии позолоченная колесница Персея. На колеснице грудами лежало оружие царя, поверх него сверкала дивной красоты диадема, символ царской власти.
За колесницей шли дети Персея - два мальчика и девочка,- окруженные учителями, воспитателями, наставниками. Дети были еще слишком малы, чтобы понимать глубину случившегося с ними несчастья. Но их сопровождающие жалобно кричали, плакали и молили толпу о сострадании.
В темной одежде, подавленный горем, шел за ними Персей.
Накануне он посылал своего приближенного к Эмилию Павлу, умоляя избавить его от позорного участия в юбилее. Тогда же Эмилий Павел ответил царю:
- Это прежде зависело от тебя. И теперь зависит только от тебя!
Этими словами консул дал понять Персею: избавиться от позора он может, лишив себя жизни, самоубийством.
Но трусливый царь цеплялся за жизнь, стремясь сохранить ее любой ценой. Римляне обещали ему жизнь. Сам лишить себя ее он не решился.
Все громче становились радостные крики толпы. Приближалась главная часть процессии, апогей триумфа.
Появились ряды рабов. Они несли четыреста золотых венцов - дары греческих городов их освободителям от македонского ига (оно теперь на длительное время заменилось римским). Наконец на круглой раззолоченной колеснице, запряженной четверкой белых коней, показался триумфатор.

303

Эмилий Павел был одет в пурпурную тунику, расшитую золотыми пальмовыми ветвями. Поверх нее была наброшена пурпурная тога. Как обычно, за спиной триумфатора государственный раб держал над головой полководца золотой венец и время от времени громко восклицал, склоняясь к герою торжества:
- Помни, что ты только человек! Помни о смерти!
Слова раба должны были напоминать триумфатору, что счастье не постоянно, переменчиво и сегодняшний победитель завтра может стать побежденным.
Рядом с колесницей шли друзья и родственники победителя, гордые его славой.
Затем следовали ликторы, их, полагалось консулу двенадцать. Ликторы также были одеты празднично, а торчащая связка розог была увита ветвями лавра. Музыканты, шедшие за ликторами, играли торжественный марш.
Улицу заполнили солдаты, шла победоносная армия. Шли солдаты вольным шагом, закинув щиты за плечи. Офицеры в начищенных латах и шлемах. Триумф примирил солдат с полководцем, по крайней мере внешне. Тяготы похода, лишения, раны, суровость центурионов, голод, тяжкая жара - были позади. Впереди награды, раздел добычи, вино, веселье. Во время триумфа дисциплина ослабевала, солдаты даже подшучивали над своим полководцем, пели веселые песни, не всегда пристойные. Легионеры подшучивали над лысиной полководца, над его характером, привычками, его строгостью и его слабостями.
Под крики толпы: «Ио! Триумф! Ио! Триумф!» праздничная процессия направилась к храму Юпитера на Капитолийском холме. Здесь шествие ожидали сенаторы в праздничных одеждах.
Триумфатор принес в жертву Юпитеру быков, передал храму часть военной добычи и золотой венец. Затем он роздал подарки солдатам и распустил их на несколько дней. Завершился триумф торжественным пиром.
Добыча, захваченная Эмилием Павлом после победы над Македонией, была так велика, что в Риме на несколько лет отменили налоги.
По отношению к поверженному и уже безопасному врагу Эмилий Павел проявил подлинное великодушие. Он сохранил Персею жизнь, хотя обычно, после триумфа, пленные цари и полководцы подвергались казни. Умер Персей в тюрьме спустя ряд лет. Ходили слухи, что он уморил себя голодом.
В последние годы жизни Эмилий Павел занимал должность цензора. В древнем Риме цензор следил за переписью населения, составлял списки сенаторов, распределял граждан по сотням и оценивал их имущество.
Казалось, Эмилий Павел был щедро обласкан судьбой. Но Фортуна не всегда была к нему благосклонна. Судьба посылала ему много горя.
У него было четыре сына. За пять дней до триумфа на пят-

304
надцатом году жизни умер один из сыновей. Через три дня после триумфа смерть унесла второго, двенадцатилетнего сына. Два старших сына Эмилия Павла - Публий и Квинт - впоследствии ушли в другие семьи (Сципиона и Фабия Максима).
Конец своей жизни Эмилий Павел провел в имении на берегу моря. Однажды он вернулся в Рим и лично принес жертву богам за свое благоденствие. Но в тот же день ему стало плохо, он потерял сознание и вскоре скончался. Произошло это в 160 г. до н. э. Эмилию Павлу было шестьдесят восемь лет.

Подготовлено по изданию:

Знаменитые греки и римляне: 35 биографий выдающихся деятелей Греции и Рима. Сборник. Авторы и составители М. Н. Ботвинник и М. Б. Рабинович - СПб.: Индивидуальное частное предприятие Кузнецова «Издательство «Эпоха», 1993. 448 с.
ISBN 5-87594-034-4.
© М. Н. Ботвинник и М. Б. Рабинович, авторы переложения, 1993

    Луций Эмилий Павел - (лат. Lucius Aemilius Lepidus Paullus или Lucius Aemilius Lepidus или Lucius Aemilius Paullus) имя нескольких древних римлян из рода Эмилиев: Луций Эмилий Павел (консул 219 года до н. э.) дважды консул Римской республики в 219 до … Википедия

    Луций Эмилий Павел (консул 219 года до н. э.) - У этого термина существуют и другие значения, см. Луций Эмилий Павел. Луций Эмилий Павел Lucius Aemilius Paulus Консул Римской республики 219 и 216 до н. э … Википедия

    ЭМИЛИЙ ПАВЕЛ - 1 . Луций (Lucius Aemilius Paulus) (г. р. неизв. 216 до н. э.) рим. гос. деятель и полководец. Из старинного патрицианского рода Эмилиев. Консул 219 и 216. В 219 одержал победу над иллирийскими племенами. В 216 вместе с консулом Г. Теренцием… … Советская историческая энциклопедия

    Павел Эмилий Лепид - Paullus Aemilius Lepidus Консул суффект 34 до н. э. Род: Эмилии Отец: Л … Википедия

    Луций Кальпурний Пизон Цезонин - Lucius Calpurnius Piso Caesoninus Род деятельности: Римский консул Гражданство: Римская республика … Википедия

    Луций Геллий Публикола - (лат. Lucius Gellius Publicola) был одним из двух консулов Римской республики в 72 г. до н.э. вместе с Гнеем Корнелием Лентулом Клодианом. Известен тем, что принимал участие в подавлении восстания рабов под руководством Спартака. Боевые… … Википедия

    Луций Аврелий Котта - Lucius Aurelius Cotta Консул 65 до н. э. Смерть: после 44 до н. э. Отец … Википедия

    Луций Валерий Флакк (консул 152 года до н. э.) - Луций Валерий Флакк Lucius Valerius Flaccus Консул 152 до н. э. Смерть: 152 год до н. э.(… Википедия





error: Контент защищен !!